– Рад это слышать, – сказал лорд Куэнби с едва уловимой улыбкой на устах. – Но должен признаться, я в полном неведении. Когда я увидел вас на вокзале, мне показалось, что я, должно быть, сошел с ума. Но потом я разглядел вас поближе, и сходство с дамой, за которую вы себя выдавали, не кажется мне таким уж очевидным. Сам не пойму, как я мог ошибиться.

– Но я… похожа на императрицу, – возразила Гизела.

– В чем-то безусловно, – согласился лорд Куэнби. – Черты лица, волосы, глаза. Но что касается всего остального, сомневаюсь, что имеется очень сильное сходство. Я, конечно, поставлен в невыгодное положение, так как никогда лично не видел императрицу.

– Простите меня за то, что… случилось, – пролепетала Гизела. – А теперь… пожалуйста… разрешите мне уйти…

Она почувствовала, что не может больше оставаться в этой комнате. Волнение, не покидавшее ее ни на секунду, спокойствие, с которым он задавал ей вопросы, – все оказалось еще страшнее, чем она предполагала.

– А вы не считаете, что я имею право получить какие-то объяснения? – спросил он.

– Да, да, конечно, – согласилась Гизела. – Но в первую очередь во всем, что случилось, виноваты вы сами. Ее величество полагала, что на вашем месте будет ваш отец; она считала, что мне предстоит провести несколько дней в замке со стариком, который, по собственным его словам, был глух и почти ничего не видел. Обмануть такого не составило бы труда.

– Вполне справедливо, – холодно отметил лорд Куэнби. – В последнее время мой отец очень мало слышал из того, что ему говорилось, а видел еще меньше. Но все равно остается вопрос, зачем понадобилась эта комедия.

Гизела стиснула руки:

– Императрица могла бы потерять три дня охоты.

Лорд Куэнби откинул голову и от всей души расхохотался.

– Так вот в чем причина, – сказал он. – Никакой сенсации или драмы. Просто боязнь потерять целых три дня в поле.

– Когда ее величество услышала о том, что произошло, что в замке были вы, – продолжила Гизела, – она очень расстроилась.

– Она узнала обо всем, как я догадываюсь, до вашего приезда, – произнес лорд Куэнби, слегка прищурившись. – Вот почему вы так поспешно уехали.

– Да. Именно поэтому, – призналась Гизела.

– И вы так боялись ослушаться королевского приказа, что все мои мольбы не могли заставить вас задержаться еще ненадолго.

Гизела вспыхнула и уставилась в пол.

– Я… служила ее величеству. И не в моих силах… было не выполнить ее приказ.

– Понимаю, – сказал он. – А какие приказы вы выполняете сейчас?

– Н-никакие, – запинаясь, проговорила Гизела. – Можно мне теперь уйти?

– Куда? – поинтересовался он. – Не думаете же вы, что я окажусь настолько равнодушным и невнимательным хозяином, что не задам этого вопроса. Куда вы пойдете?

– У меня… есть планы.

– Могу я узнать какие, если не секрет?

– Думаю, милорд, они ни для кого, кроме меня, не представляют интереса, – немного встревоженно ответила Гизела.

– Должен с вами не согласиться, – возразил лорд Куэнби. – Становится поздно, а Лондон – странное и довольно страшное место. Молодой особе совершенно не подобает бродить одной по его темным улицам.

– Я могу за себя постоять, – вздернув подбородок, заявила Гизела.

– Сомневаюсь, – ответил лорд. – Посмотрите, что уже с вами произошло. Вы стали орудием в чужих руках; вас поставили в унизительное положение, достойное всяческого осуждения, только потому, что вы случайно похожи на одну очень красивую любительницу развлечений.

– В этом не было никакого вреда, – сказала Гизела.

– Вы уверены? – спросил лорд Куэнби.

Она вдруг вспомнила, как всего два дня тому назад убегала из серебряного будуара, вспомнила, как он вынул из ее волос сверкающие звезды, как от поцелуев она становилась слабой и податливой в его руках. Кровь прилила к лицу Гизелы, она смущенно заморгала и вскочила с места.

– Мне нечего больше добавить, милорд. Моя личная жизнь касается только меня. Я могу лишь просить у вас прощения за прошлое, а в будущем, умоляю вас, даже не вспоминать о моем существовании.

– Но почему я должен так поступить? – спросил лорд Куэнби.

– Ради императрицы, – объяснила Гизела. – Ее величество боится, что английская королева может узнать о случившемся. Вы ведь… О, прошу вас, милорд, вы ведь ничего не расскажете в Виндзоре?

– Наверное, самое правильное было бы так и сделать, – ответил он.

– Нет! Нет! К чему такая ненужная жестокость, которая может причинить императрице непоправимый вред? – воскликнула Гизела. Совершенно забыв о себе, она подошла к лорду Куэнби и коснулась его рукой: – Пожалуйста, никому не рассказывайте об обмане. Умоляю вас.

Он посмотрел на нее с высоты своего роста. Ей показалось, лицо его было очень строгим и непреклонным.

– Есть вещи, которые невозможно простить, – сказал он.

– О, не думайте так, – просила Гизела. – Если задета ваша гордость, я могу только просить о снисхождении.

– Я не о себе беспокоюсь, – сказал лорд Куэнби, – а о вас. Непростительно, что вас поставили в такое положение.

Гизела рассмеялась почти с облегчением.

– Но я нисколько не была против! – призналась она. – Понимаете? Я – никто! Впервые в жизни мне выпала удивительная возможность носить чудесные платья и украшения, побывать в таком доме, как Истон Нестон, а потом в вашем замке; мне прислуживали, оказывали всяческие почести, а ведь я знала только оскорбления. Не думайте обо мне. Эти несколько дней я никогда не забуду.

– А теперь, когда все позади, у вас не осталось на сердце рубцов? – спросил лорд Куэнби.

Гизела немного помолчала. Разве могла она ответить, что ее сердце болело и тосковало от любви, которую он в нем пробудил?

– У меня нет никаких сожалений, – твердо заявила она спустя минуту. – Никаких.

– И тем не менее их должно было быть у вас немало, – возразил он. – Надеюсь, вы понимаете, как вас скомпрометировали? Вас, юную девушку, вынудили приехать в мой дом и остаться в нем на несколько дней. Я добивался вашей любви, держал вас в своих объятиях, целовал. Неужели это ничего для вас не значит?

– Пожалуйста… не надо об этом, – взмолилась Гизела. – Не меня вы обнимали, а… императрицу. Знаю, мне не следовало вам ничего позволять. Я поступила так, как она никогда бы не поступила. Но… дело в том… сама не знаю почему… я не могла иначе.

– Почему вы так говорите? – спросил он.

– Не могу… объяснить, – призналась она.

– Но я все же хотел бы получить объяснения, – настаивал лорд Куэнби. – Почему вы позволили мне целовать вас? Почему не позвонили слугам и не попросили защитить вас? Почему не уехали в тот вечер?