– Я же говорил, Шан мне обо всем рассказывает.

Я не мог говорить. Покачал головой, встал и вышел на улицу. Главным образом для того, чтобы череп Рики не встретился со стеной. Чтобы не слышать этих слов. Я оборачивался при каждом шорохе. Солнце равнодушно сияло над головой, отражаясь во всем подряд. Мне повсюду чудились фотовспышки.

К дому я подошел изнуренный жарой, раздумьями и очередным долгим днем. Разговор с Рики меня встревожил. В кармане тяжелым грузом лежал конверт с фотографиями, из-за которых меня могли отправить в тюрьму. Или куда подальше. Не хотелось думать, кто их подбросил.

Слишком длинный получался список.

Наверху его были те, кого я знал в прошлой жизни: криминальные авторитеты, случайные знакомые, которым я чем-то не угодил. Те самые люди, которые назначили награду за мою голову. Дальше шли недавно приобретенные враги. Сначала я подумал, что за фотографиями стоит Оливер Картрайт, вернее, его ультраправые дружки, но потом отмел эту мысль. Если бы они знали, что Картрайта подставил я и могли бы это доказать, то предъявили бы мне официальные обвинения. Чтобы освободить его. Следующим в списке был улыбающийся человек. Это дело с самого начала было окутано аурой страха и неизвестности, а недавние находки – имя, номер в отеле, пятно крови – ее только усилили. Что там сказал Паррс? Если расследование заведет меня в неведомые дебри, придется выпутываться в одиночку. Он что, уверен, что так и будет? Еще оставался Рики. Ему я, пожалуй, верил. Как бы велика ни была моя к нему неприязнь, он явно пытался любой ценой вычеркнуть меня из жизни Шан. А в людях я и раньше ошибался. Я вставил ключ в замок и услышал тяжелые шаги позади.

В конце улочки стоял какой-то человек.

Тот самый, который позавчера явился в «Темпл» и пытался выяснить, что я пью и с кем дружу. Крепко сбитый и мускулистый, с примитивными тюремными наколками, про которые говорила Шан. На нем были синие джинсы и черная футболка, обтягивающая рельефную грудь. Под мышками расплылись темные полукружья, шея блестела от пота. Волосы на одной стороне головы были коротко стрижены, на другой, будто обожженной, беспорядочно торчали неряшливыми пучками. Цвет правой половины лица варьировался от светло-лилового до фиолетового, кожу вокруг пустой глазницы покрывали рытвины, струпья и темные рубцы. Ко мне он тоже обратил эту сторону, будто выставлял уродство напоказ, зная, какое впечатление оно производит. Потом слегка повернул голову и всмотрелся мне в лицо левым, здоровым глазом.

Я понял, кто это.

Нежданный гость выплюнул окурок, раздавил его ботинком и небрежной походкой двинулся ко мне. Я пытался вставить ключ в замок, но руки вспотели, пальцы не слушались. Он остановился в нескольких шагах от меня, пахнуло дешевым куревом. Прошло почти двадцать лет, но я никак не мог забыть этот запах. Теперь к нему примешивались миазмы мочи и пота.

– Что нужно? – Мой голос дрогнул.

Человек улыбнулся.

Его рот казался разверстой раной.

– Эйдан Уэйтс… живет здесь. – Травма сказалась на речи, каждое слово сопровождалось хлюпающим звуком.

Я посмотрел на него.

Пахнуло жаром разогретого человеческого тела.

– Не знаю такого, – сказал я.

Он сделал вид, что пытается оглядеть улицу невидящим глазом. Хотел, чтобы я посмотрел на неизуродованную сторону. В здоровый глаз, взгляда которого я всегда старался избегать. Мне наконец удалось открыть дверь. Я с грохотом захлопнул ее за собой и поднялся по лестнице. Меня мутило. Перед глазами мелькали радужные сполохи, кровь неслась по венам. В квартире я первым делом пошел на кухню. Недавно открытая бутылка, из которой я пил только раз, была пуста. Я подошел к окну, посмотрел на улицу. Там никого не было.

Мальчик бежал по дороге прочь от дома. Выходить из тела не было нужды. Он и так чувствовал себя невесомым, несмотря на сумку на плече. Кровь прилила к голове, все чувства ожили, наводняя мозг информацией. Ночь, луна, звезды. Холодный воздух, пронзающий легкие.

При виде темной фигуры на капоте машины мальчик остановился. Человек швырнул окурок на землю, отделился от темноты и двинулся к мальчику. На полпути между машиной и домом они встретились.

– Принес? – спросил Бейтмен, ступая в полосу лунного света.

Щетина на щеках отливала голубизной, похожей на пламя паяльной лампы. Мальчик кивнул. Бейтмен шумно выдохнул, завел руку за ухо мальчика и протянул ему монетку. Потом потянулся за сумкой и пробормотал:

– Чертова золотая жила.

Неожиданно Бейтмен замер, уставившись на дом. Его улыбка превратилась в гримасу.

В дверном проеме стоял некто, похожий на скелет. Непомерно высокий, будто на ходулях. Тощие ноги, похожие на лапы насекомого, с трудом удерживали хилое тело. Нереальное существо, пригнувшись, вышло на крыльцо, и стало ясно, что это очень высокий и ужасающе худой человек. Пугающей паучьей походкой он приблизился к Бейтмену и мальчику. В поднятой руке мелькнула сталь ружья. Бейтмен сжал плечо мальчика, когда этот странный человек вышел на свет.

Он был босой. То, что когда-то было костюмом, превратилось в лохмотья. Полы изношенного пиджака разлетались, открывая всем ветрам костлявый торс с ребрами, похожими на ряды сизых двойных узлов.

Что-то было не так с его руками.

На ногтях будто застыли потеки темного лака. Кровь. У человека были выдраны ногти. Скулы торчали, обтянутые кожей, ввалившиеся глаза напоминали черные дыры.

– Сумх… – произнес человек.

Голос был тот же, который мальчик слышал из-за двери под лестницей. Раззявленный рот зиял черным провалом. То, что сначала показалось бородой, на самом деле было запекшейся кровью. Человеку вырвали зубы. Ни Бейтмен, ни мальчик не пошевелились. Незнакомец дернул головой и прокричал:

– Сумх!

– Уходим… – Бейтмен потянул мальчика за собой.

– Сумх! – завопил тощий, разбрызгивая вокруг алую слюну. – Сумх! Сумх! Сумх!

Бейтмен с мальчиком замерли, загипнотизированные ружьем, которое дергалось перед ними из стороны в сторону. С сосредоточенной гримасой человек схватился за него обеими руками. Глубоко дыша, выровнял дуло, направил его вниз, на мальчика, и с усилием произнес:

– Сумка.

Мальчик машинально взялся за лямку, Бейтмен с такой силой сжал ему плечо, что она врезалась в кожу. Оба замерли на месте. Из машины позади раздался усталый и злорадный женский голос.

– Отдай ему сумку, Бейтс, – сказала мать мальчика. – Признай очевидное.

– Ни за что, – прошептал Бейтмен, еще сильнее сжав плечо мальчика.

Мать повторила уже громче:

– Отдай ему су…

– Ни за что! – заорал Бейтмен и выставил мальчика перед собой: – Мальчонку хочешь укокошить?

Мальчик смотрел в дуло ружья. Земля уходила из-под ног. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем ружье дрогнуло и опустилось на землю.