Вместо козел над передней парой колес была приколочена перекладина с добротной грубой скамейкой. На ней восседал крепкий детина в изношенных башмаках. На руках его, обнаженных по локоть, бугрились мышцы, некрашеная рубаха была едва стянута на груди простой веревочной тесьмой. Безрукавый облезлый кожух тряпицей болтался на могучих плечах. Овечья шапка, залихватски сдвинутая на лоб, низко наползала на глаза. Из-под нее во все стороны торчали жесткие, как прутья, рыжие волосы.

— Ну, чего встала? — беззлобно гаркнул мужик, осаживая лошадь тоненькой хворостиной. Настоящего кнута у него не было.

Боязливое животное фыркало и пятилось, но идти дальше не желало. А все потому, что тонкая фигурка в красном плаще преградила ему путь. Казалось странным, что возница не замечает ее, продолжая понукать скотину.

— Вперед, кому говорят! — присвистнул крестьянин с досадой.

Упрямое животное только прижало уши к голове и взмахнуло серым хвостом.

— Наверное, она меня боится, — осторожно подала голос Изольда.

Возница мгновенно напрягся, вскинулся — огненная с проседью голова слепо качнулась по сторонам.

Лишь теперь принцесса заметила, что его мутные выцветшие глаза глядят сквозь нее, словно никак не могут зацепиться за знакомые образы. Человек был слеп, иначе уставился бы на сливовые завитки на девичьих руках или расчерченные шипами скулы.

— Изольда! — Скользнув с меловой насыпи, Таальвен соскочил на землю рядом с девушкой.

Мужик на козлах стянул свою засаленную папаху, заслышав, как белая каменная крошка хрустнула у него под ногами. Затем последовали отголоски еще одной поступи — легкой, почти бесшумной. Безмолвный Хёльмвинд замер за другим плечом принцессы.

— Так-так. — Возница тряхнул зажатой в кулак шапкой — нарочито беззаботно. — Редко я встречаю путников в самом сердце Белой долины, слишком близок к ней Гладан-Къёль. Вы кто будете?

— Путешественники, — нараспев заговорила принцесса. — По всей видимости, неудачливые. Забрели сюда случайно. Можно сказать, заблудились. Меня зовут Изольда. А моих провожатых — Тааль и Хёльм.

— И куда же вы идете, Изольда, Тааль и Хёльм? — Незрячий взгляд скользнул по трем напряженным фигурам.

— К Огненной реке, — призналась принцесса, до того переглянувшись со своими спутниками.

— К Дахана-Пламен? — Крестьянин нахмурил выгоревшие на солнце брови. — Зачем вам туда?

Изольда переплела в замок тонкие пальцы.

— У нас там дела…

— Вот оно что. — Возница понятливо кивнул, снова натягивая замусоленную шапку на рыжие вихры. — Тогда желаю удачи, до реки еще топать и топать.

Он перехватил покрепче тонкую ветку, чтобы подстегнуть лошадь, но тут принцесса приблизилась на шаг и осведомилась вежливо:

— Может, вы подвезете нас? Я вижу, бричка ваша пуста — в ней вполне хватит места для четверых.

Мужчина задумался, делано почесал затылок.

— Оно-то можно, и мне как раз по пути, но вот беда: проклятое заднее колесо совсем расшаталось. Боюсь, не выдержит оно двоих взрослых мужчин. Тебя одну я бы, пожалуй, взял…

Лютинг выразительно звякнул мечом, вставая между Изольдой и повозкой.

— Сама она никуда не поедет.

— Ну, тогда делать нечего. — Мужчина развел руками. — Прощения просим.

— Погодите. — Принцесса развернулась на каблуках. — А если попробовать починить колесо?

Тут же тяжелый взгляд Хёльмвинда обдал ее такой стужей, что Изольда запнулась. Без слов стало понятно: и под страхом смерти ветер не прикоснется к телеге.

— Таальвен? — Словно ища помощи, она вгляделась в неулыбчивое лицо мужа.

Следовало сгрести ее в охапку и отправляться восвояси, но, на счастье Изольды, приморский принц умел чинить колеса.

— Можем попытаться, — проворчал он без особого восторга.

— Так я слезаю? — мигом спохватился мужчина.

В два счета он спрыгнул со своей скамейки и, даром что слепой, прытко обежал расшатанную телегу.

— Да здесь и дел-то на четверть часа — ступица разболталась, да спица треснула.

Словно в подтверждение его слов, кобыла в упряжке тонко заржала, тряхнула свалявшейся гривой. Лютинг вздохнул и вручил Изольде ножны с мечом, а затем и куртку — таскать тяжелую бричку и чинить грязные колеса в полном обмундировании было бы крайне нелепо.

* * *

— А ты неплохо управляешься со спицами, — хохотнул довольный возница часом позже. — Никак в деревне вырос?

Лютинг не ответил, пропустив мимо ушей и похвалу, и язвительный Хёльмов смешок.

С ремонтом пришлось повозиться, зато теперь хозяин брички обращался к нему почти по-дружески. Его звали Видар, и, если верить его собственному о себе рассказу, жил он в деревеньке у кромки Белой долины и промышлял торговлей. До соседнего селения самый короткий путь пролегал через холмы, и, хотя местные считали место гиблым из-за близости Гладан-Къёль, за серьги и монисто, что привозил Видар в своей расшатанной телеге, платили хорошо.

По словам мужчины, когда-то он был кузнецом, да вот ослеп волею случая и нынче годился лишь на то, чтоб гнуть из металла перстни и другие бесполезные побрякушки.

Таальвен Валишер слушал чужака проницательно, про себя отмечая: сил у бывшего кузнеца вполне хватит, чтоб защитить себя в дороге, а лет ему едва минуло за пятьдесят. Так что пока хозяин повозки кряхтел и жаловался на старость и немощность, потирая якобы ноющий крестец, приморский принц лишь щурил волчьи глаза да запоминал дорогу.

Несмотря на выправленные колеса, бричка ехала медленно. Если поторопились бы, путники легко могли бы ее обогнать, о чем Хёльмвинд не преминул сообщить, пытаясь устроиться поудобнее на жестком полу. Лежанка ему не нравилась.

— Там под мешковиной спрятаны меха, — махнул щедрой рукой Видар, — на украшения выменял. — И прибавил, теребя рыжий ус: — Денег-то у меня с собой нет.

Если бы он только мог лицезреть новоиспеченных попутчиков, то понял бы, что опасения встретить в их лице грабителей напрасны. Ведь один лишь наряд принцессы стоил больше всех пожитков Видара вместе взятых, но крестьянин был слеп. И лишь жмурился привычно, от жары закатывая и без того поднятые рукава.

Изольда хотела было устроиться на козлах рядом с ним, но глупая лошадь вновь начала взбрыкивать. Пришлось усесться в стороне — на самый дальний край повозки.

— Ума не приложу, — сокрушался возница, — отчего Полынь так испугалась. Она, конечно, животина вредная, но от людей шарахается впервые.

— Наверное, учуяла незнакомый запах, — подсказала принцесса, подкладывая рыжую лисью шкуру под голову вместо подушки.

— Странно все это…

Не удостоив разговор собственным вмешательством, Северный ветер оглядел колючий венец на лбу принцессы. Выходит, животные в этой колдовской стране боятся терновых чар? Хорошо, что встреченный ими человек неспособен разглядеть, кого усадил в свою повозку.