Начал Немирофф, сразу «взявши быка за рога» в лучших русских традициях. Нетрудно было догадаться, что Немирофф – потомок русского эмигранта, попавшего в Америку после Гражданской войны. Это мы выяснили за ужином – я поинтересовался происхождением такой определенно русской фамилии моего гостя, тот и рассказал мне историю отца-белогвардейца, чудом убежавшего из занятого красными Крыма. Ничего особо интересного, кроме одного – офицер оказался поумнее своих соратников и вовремя свалил в Турцию, откуда уже окольными путями добрался и до Америки. И видимо, не пустой добрался – сумел кое-какие деньжата с собой прихватить. Так что и выжил, и женился здесь достаточно выгодно, и сына сумел в университет престижный пропихнуть. Ну что сказать… повезло!

Подумалось, что Немирофф, скорее всего, прислали ко мне на переговоры именно потому, что у него имелись русские корни – мол, два русских легче найдут общий язык. Вот только глупости все это – какой, к черту, он русский? Если родился в Штатах от американки ирландско-немецкого происхождения и Россию в жизни видел только на картинке? Только отец русский, да и тот… эмигрант. А эмигранты нередко дико не любят Россию за то, что она исторгла их из своего чрева. И ненавидят все русское. По крайней мере – так частенько было в 2018 году.

Впрочем, как оказалось, Немирофф неплохо говорит по-русски, уважает русскую кухню, смотрит русские фильмы, любит русскую литературу и считает русских женщин самыми-пресамыми красивыми в мире. А еще – читал мои книги и является моим ярым фанатом.

Вот тогда я и понял – почему именно его ко мне и заслали. Правда ли он любит мои книги, я не знаю, но подсознательно настроился к нему гораздо более… хмм… лояльно. Нет, а кто устоит, если человек так яро нахваливает твои книги, утверждая, что ты являешься светочем литературы вселенского масштаба? И знаешь, что это все брехня и лесть, а все равно приятно! Человек слаб-с…

– Майкл… Михаил! – начал Немирофф, а вернее, Немиров, свою речь. – Мы связались с вашим литературным агентом, попросили, чтобы он вывел нас на… в общем – чтобы он нас с вами свел. Речь пойдет о вашем будущем бое с Мохаммедом Али, он же Кассиус Клей. Если, конечно, вы не передумали. Не передумали?

– Нет, не передумал.

– Отлично! Тогда нам бы хотелось уточнить, каковы будут ваши условия участия? И каким вы видите этот поединок? По каким правилам он будет происходить?

– Я уже озвучивал. Мне что, повторить?

– Очень нужно – повторить! – Немиров достал из сумки, стоявшей возле ножки стола (я давно обратил внимание на сумку, но не спрашивал, что это такое), небольшой репортерский катушечный магнитофон, спросил: – Разрешите воспользоваться? Я потом перепишу на бумагу, просто так будет быстрее и удобнее.

– Да, ноу проблем. Пишите. Итак, что вас интересует?

– Ваши условия. Каков, с вашей точки зрения, должен быть приз?

– Три миллиона долларов победителю. Миллион – проигравшему.

– Каковы правила боя? Вы что-то говорили про то, что никаких правил не будет? Бой без правил?

– Правила будут. Я пересмотрел свое решение. Ну в самом деле, не гладиаторские же бои нам устраивать? Закон этого не разрешает. Не могу же я калечить Клея? Или убивать его? Правила таковы: не будет ударов в пах. Никаких разрывов естественных отверстий. То есть не рвать рот, не выкалывать глаза, не протыкать живот и не вытаскивать кишки.

– Что?! Вытаскивать кишки?! – Немирофф и все, кто сидел за столом, дружно хохотнули. Кроме Ниночки, которая тревожно на меня посмотрела. Она-то все восприняла всерьез. И не зря…

– А что вас так удивляет? – я невозмутимо пожал плечами. – Знаете, что такое панкратион? Если не знаете, поясню: был в Греции такой вид борьбы без правил. Помесь борьбы и бокса. Два грека раздевались догола, обматывали руки сыромятными ремнями и бились, пока один из противников дальше не мог вести поединок. Примерно как в боксе. Только в отличие от бокса в панкратионе можно было делать практически все. Выбивать глаза. Ломать пальцы. И вот один из бойцов сложил пальцы руки «лодочкой», ударил противника в живот и пробил мышцы, воткнув руку в брюшину. Затем подцепил кишки несчастного и выдернул их наружу. Противник умер.

– Какой ужас! – охнула Пегги, Ниночка тоже прикрыла округлившийся рот ладошкой. – И ему присудили победу?!

– Нет. Его дисквалифицировали, так как нельзя пробивать брюшину и вытаскивать кишки. Панкратион штука жесткая, но все-таки не война. Победу присудили убитому и даже поставили его статую в пантеоне героев-олимпийцев. А нарушителя правил прогнали, заклеймив позором. Вот такая история.

– И что, вы можете вот так: убить, выдернув кишки? – недоверчиво спросил Немирофф.

– При определенных условиях – могу. И не только кишки. Потому правила это запрещают.

– Майкл убил одного из уличных бандитов, вырвав ему глотку, – ласково улыбаясь, пояснил Страус. – Так что может. Он вообще много чего может!

– Еще – нельзя ломать пальцы и другие суставы. Как я уже сказал – не калечить.

– Но так вам будет практически невозможно победить Клея! – вмешался помощник Немирофф. – Вы же знаете, насколько он силен как боксер!

– Ничего, как-нибудь справлюсь, – усмехнулся я, – а не справлюсь, значит, так тому и быть.

– А сроки? Когда вы сможете выйти на бой? Вы ведь ранены.

– После Нового года, где-нибудь в конце января. А что с Клеем? Он согласен на бой?

– Предварительное согласие получено, условия обсуждаются. Мы составим договоры на участие, и вы их подпишете.

– За меня договор подпишет мой агент господин Страус, – пожал я плечами, – он заведует рекламными акциями, а этот бой можно счесть именно рекламной акцией. Ведь кроме приза, канал может продавать и право на копирование трансляции боя, ведь так же? Кроме того – вполне вероятно, что проигравший пожелает устроить бой-реванш – и это обговорит с вами мой агент. Мне нужно книги писать, а не с договорами бегать. Моя профессия – писатель.

– Конечно! – Страус лучился довольством, сиял, как уличный фонарь. – Мы все обсудим, и я уверен, что придем к взаимовыгодному соглашению! Завтра же мы сядем за стол переговоров!

– Господа! – начал я озвучивать то, что вдруг пришло мне в голову, – скажите откровенно: у вас оплачиваются идеи шоу?

– Идеи шоу? – Немирофф удивленно поднял брови: – А какая именно идея у вас есть?

– Стоп! – Страус довольно хохотнул. – Ха-ха! Молчи, Майкл! Парни, все идеи Майкла обязательно превращаются в золото! Потому разговаривать о его идее мы будем только после того, как я обсужу ее с моим клиентом! Согласен, Майкл?

– Согласен, – пожал плечами я. – Идея такая, что лет на двадцать точно выведет Эн-би-си на первое место в рейтинге телекомпаний. А может, и на большее время. Идея – просто… хмм… стопроцентно верная! Беспроигрышная! Но я хотел бы иметь с нее свой гешефт.

– Все! Молчи, Майкл! Все будет замечательно! Все устроим! – Страус довольно кивнул головой. – Так я и телепродюсером сделаюсь с твоей помощью, а?