— Я тебя услышал, — кивнул Бабарский. Он тоже умел быть многозначительным. — Но спрашиваю еще раз: зачем ты мне помогаешь?

— За тебя сказал Умный Зум, причем сказал серьезно. — Посредник улыбнулся. — Расскажи Умному, что тебя хорошо встретили и хорошо помогли, и мы в расчете.

Судя по всему, Сличеру надоело на Кардонии и он хотел повышения.

— Договорились.

— О чем?

— О разных вещах, которые будут интересны и мне, и тебе.

— Ты удивительно забавен, мой неизвестный невысокий друг, — расхохотался Серый Штык. — И не будь здесь Сличера, я счел бы тебя пройдохой.

— Наш гость не пройдоха, — вставил слово посредник.

— Он не называет имени и не торопится излагать дело. — Серый покрутил головой. — Зачем ты его привел?

Крепкий, плечистый, дочерна загорелый, с белыми, выцветшими на солнце волосами и яркими, лучистыми глазами, Штык напоминал рыбака, одного из тех, что каждое утро выходят из унигартского порта в море. Отец Серого и впрямь вкалывал на баркасе, но сам Штык занимался семейным бизнесом лишь до семнадцати лет, после чего перешел на опасную, но прибыльную криминальную работу. Наверх Серый поднялся с низов, славился среди коллег аккуратностью, осмотрительностью и умом, которые и помогли ему возглавить самый мощный клан кардонийских уголовников — «рыбацкий». Организацией Штык правил уже двадцать лет и считался долгожителем.

— Зачем ты его привел?

— Он приглядывается, — пояснил Сличер. — Немного волнуется…

— На самом деле я хочу понять, смогу ли получить от тебя то, что мне нужно? — нахально произнес ИХ. — Потому что взамен я предлагаю очень много.

— Очень? — с веселым изумлением переспросил Штык. С поддельным, надо отметить, изумлением.

— Больше, чем ты думаешь.

— А если окажется, что меньше? — Никто, кроме ближайших помощников, не смог бы понять, что в голосе главаря мелькнула угроза. Однако ИХ умел читать лица. Он понял, но не смутился.

— Тогда ты узнаешь, что я за свои слова отвечаю.

Серый снова улыбнулся. С интересом улыбнулся, лихорадочно пытаясь оценить сидящего перед ним толстяка.

Таверна «Поддай пару!» располагалась в самом центре Запределья, на Водяной площади, названной так в честь тридцать лет как сломанного фонтана. Собственно, таверной «Поддай пару!» не являлась — из еды в ней подавали исключительно выпивку, и правильнее было назвать ее баром, да размеры не позволяли: двухэтажный особняк (на первом пьют, на втором — номера) на скромный бар не тянул. А называть свою штаб-квартиру борделем, каковым она, в сущности, и являлась, Серый не хотел, вот и приучил народ к слову «таверна».

Гостя, самим Зумом сосватанного, Штык принял в «кабинете» — отдельной комнатке, предназначенной для приватного пьянства с сотрудницами второго этажа, и тем ясно дал понять, что не считает предстоящую беседу заслуживающей особого внимания. И первый взгляд на длинноволосого коротышку подтвердил опасения Серого: разве такой клоун способен предложить серьезное дело? Но постепенно уверенное поведение толстяка заставило Штыка изменить отношение к происходящему.

— Занимаешься оружием? — легко осведомился ИХ.

— Мы на Кардонии, мой неизвестный друг, здесь все занимаются оружием. — Серый плеснул себе ячменной, добавил содовой и раскурил трлстую сигару приотского производства. На взгляд Бабарского, местный табак невыносимо вонял, но о других сортах патриотичные кардонийцы, судя по всему, не слышали. — Ушер его производит, а мы им занимаемся.

— Я слышал, на Приоте хорошо развито сельское хозяйство и оттуда идет много интересных трав, — продолжил светский разговор ИХ.

— Я наркотой не занимаюсь, для этого другие спецы есть, — проворчал Серый. — Что же касается оружия, то оно ценится высоко, а его производство дает работу многим простым людям, поэтому я, если можно так выразиться, патриот. Я работаю на благо планеты.

— Но не все это понимают, — обронил Бабарский.

— Что ты имеешь в виду? — насторожился Штык.

Струя вонючего дыма влетела прямо в суперкарго, но хрупкий здоровьем толстяк даже не кашлянул.

— Есть люди, которые считают, что оружием следует торговать лишь по официальным каналам. — ИХ вздохнул. — Печально, но они есть. И они тебе мешают.

— Мы говорим о полиции?

— Не местной полиции, — уточнил Бабарский.

Витиеватая манера стала раздражать бандита.

— Хочешь помочь мне в экспортных операциях? — поинтересовался Серый.

— Ты не поверил в мои возможности, поэтому я начал разговор с оплаты. — ИХ улыбнулся. — Которая окажется выше, чем ты думаешь.

Выбранная им стратегия разговора наконец начала давать результат.

— Считай, что ты меня заинтересовал, — медленно произнес Штык. — Но теперь, поскольку мы говорим об оплате, давай без намеков и уловок — прямо, по существу.

И Серый залпом допил бедовку.

— Без намеков? Хорошо, можно и так. — Бабарский подался вперед. — Эри Фар, твой племянник, пытался торговать оружием на Вельмене, планете Лингийского союза. Попытка оказалась неудачной. Эри огреб двенадцать лет каторги, уже отсидел два года, но мы оба знаем, что он протянет не больше пяти: лингийская каторга — это тот же смертный приговор, только с мучениями.

— Я запретил напоминать мне об этой истории! — рявкнул Серый.

— Потому что она тебя гложет.

— Ты приехал на Кардонию сдохнуть? — Штык яростно посмотрел на ИХ. — Ты в шаге от смерти, придурок!

Сигара с размаху вонзилась в столешницу, а в левой руке бандита блеснул короткий рыбацкий клинок, именно такими ножами его подчиненные вспарывали животы рыбам и конкурентам.

— Ты меня оскорбил!

Сличер незаметно отодвинулся в сторону, оставив глупого гостя один на один с разъяренным Серым.

— Ты…

— Я приехал, чтобы вернуть тебе племянника, — невозмутимо сообщил Бабарский, не бросивший на клинок даже самого быстрого взгляда. — Это больше, чем ты ожидал, или меньше?

— Это… это… — Примерно пять секунд понадобилось Штыку, чтобы осознать смысл услышанной фразы, и еще десять, чтобы подобрать в ответ нужные слова: — Это невозможно.

— Почему? — удивился ИХ.

И наивно хлопнул ресницами.

— Все знают, что лингийцы не отпускают преступников, — угрюмо бросил бандит.

— У меня есть нужные связи.

— Ты хоть понимаешь, что ты сказал? — Теперь в голосе Серого послышалась откровенная угроза.

— Умный Зум ручается за этого человека, — тихо произнес Сличер. — Или наш безымянный гость сдержит свое слово, или будет иметь дело с Умным.

— Он будет иметь дело со мной! — Штык врезал кулаком по столу. — Со мной! — И бешено посмотрел на спокойного, как медитирующий бамбадао, ИХ. — Я выну из тебя кишки!