– Красиво говорит, однако, – пробормотала Милоки, завязывая бинт.

– Да уж, заслушаешься, – кивнула Шах, сердито посматривая на улыбающегося принца пиратов с островов Кластер. – Очаровашка, да и только.

– Очаровашка? Не сказала бы, – заметила прорицательница, и леди-ястреб одобрительно хмыкнула в ответ.

Попав под перекрестный огонь двух верледи, Вега перестал улыбаться и с притворным недовольством проворчал:

– Ах так? Решили навалиться вдвоем на одного старого беззащитного моряка? Нечестно!

– Значит, теперь ты уже называешь себя стариком? – сказала Шах. – Вспоминаешь, быть может, о потраченных впустую годах? Жалеешь о прошлом?

– Кое о чем я действительно очень жалею, – серьезно ответил Вега. Он положил ладонь на запястье Милоки, закончившей перевязку, и попросил: – Леди, вы не могли бы оставить нас вдвоем?

– Хорошо, только лежите и не делайте резких движений, – ответила Милоки. – Я, конечно, не магистр, но такой совет могу вам дать, потому что знаю лечебные травы лучше любого врача. Целительская магия – это хорошо, конечно, но чем хуже та сила, которую дает нам сама мать-природа? Ладно. Повязка пусть останется еще как минимум на сутки, а так у вас все неплохо. Слава Бренну, вы поправляетесь даже быстрее, чем можно было ожидать.

С этими словами Милоки ушла, оставив Вегу и Шах наедине в полутемной комнате. На прикроватном столике в лужице застывшего воска горела свеча, ее огонек колыхался, отбрасывал на лицо леди-ястреба танцующие тени. Вега лежал на спине и смотрел на стоявшую над ним сложив руки на груди Шах.

Она по-прежнему была такой же красавицей, какой он ее помнил. Пышные, заплетенные на затылке темные волосы, огромные серые глаза.

Стройная и даже хрупкая внешне, Шах обладала несокрушимой волей и огненным ястребиным нравом. Ее отец, покойный барон Гриффин, был наследником трона в Виндфелле, столице лордов-ястребов в горах Бейрбоунс. А его дочь изображает сейчас сиделку у постели Акулы. Подумав об этом, Вега не удержался, чтобы не подразнить Шах.

– Знаешь, ты могла бы всегда взбивать для меня подушки, – пробормотал лорд-акула, неловко пытаясь повернуться на постели. – Или это слишком обременительная для тебя просьба?

– Да, слишком, – ответила Шах. – Я вообще не уверена, что мне следует торчать здесь и следить за тем, как ты поправляешься.

– Неправда. Я сердцем чувствую, что ты по-прежнему любишь меня, и это прекрасно.

Шах сурово посмотрела на Вегу и ответила:

– Ты бросил меня, Вега. Оставил в Роу-Шене в руках Кесслара. Почему ты не взял меня тогда с собой?

– Я был гостем леди Хайфы, – ответил Вега. – И она ухлестывала за мной. Хотела женить меня на себе…

– Это Хайфа ухлестывала за тобой, не ты за ней?

– Хочешь верь, хочешь нет, птичка, но это я был ее добычей! Но как бы то ни было, ее шпионы пронюхали о нашей с тобой дружбе, и…

– Дружбе? – вновь прервала его Шах. – Теперь ты так это называешь?

– Ну, хорошо, о нашем с тобой романе, – цыкнул зубом Вега. – По-любому это привело ее в такую ярость, что она приказала своим людям убить меня. Мне нужно было срочно смываться из Омира. А Кесслар, между прочим, к тому времени уже успел увезти тебя на борту своей «Баньши». У меня не было возможности броситься за тобой в погоню, не подвергая при этом опасности твою жизнь и жизнь твоего отца.

– Ты должен был выручить меня, – сказала Шах. Голос ее прозвучал твердо, но лицо леди-ястреба смягчилось, на глазах блеснули слезы.

– Ты принадлежала тогда Кесслару. Лорд-козел ни за что не отпустил бы ни тебя, ни доброго старого Гриффина, если уж на то пошло. – Вега протянул руку, прикоснулся к ладони Шах. – Я слышал о том, что случилось с твоим отцом. Мне очень жаль, Шах.

– Если бы ты был настоящим мужчиной, бросился бы искать меня и моего отца, – сказала Шах, отдергивая руку.

Вега потупил глаза и покраснел.

– Да, тогда я не был еще таким мужчиной, каким стал теперь, – сказал он. – Я был глупцом и трусом. Теперь я другой. Я понял, что есть вещи, за которые нужно сражаться, несмотря ни на что.

– Поздновато к тебе пришло это прозрение, ты не находишь?

– Я изменился благодаря Дрю Феррану, я многому у него научился. Если бы я тогда был таким, как теперь, я бы бросился в погоню, избороздил бы все моря и океаны и нашел бы Кесслара.

– Но ты этого не сделал, правильно? – приподняла бровь Шах. – Ты просто исчез, отправился на свои острова Кластер, сохранив в неприкосновенности свою драгоценную репутацию.

– Репутацию? Вряд ли. К тому времени острова Кластер мне больше не принадлежали, король Леопольд отдал их лорду-кальмару Гулю. Моим единственным домом остался «Мальстрем», а моей семьей стали матросы на его палубе.

– Сейчас разрыдаюсь от жалости, – огрызнулась Шах. – Бедный, несчастный подлец. Как трудно тебе пришлось в жизни! – Она наклонилась ниже, обдавая лицо Веги своим жарким дыханием. – А то, что ты бросил меня с ребенком, это как? Я была беременна, и это был твой ребенок, Вега! А ты… Ты поразвлекался и смылся, мерзавец! Нашего ребенка забрали у меня, Акула. Его забрал мой отец и сбежал с ним от Кесслара. Им приходилось прятаться, таиться. Если бы Кесслар нашел их, он продал бы ребенка в рабство – и это еще в лучшем случае! Поэтому мой отец обратился к своему другу, купцу. Что потом стало с моим ребенком, одному Бренну известно.

Вега прокашлялся, откинулся на подушках, медленно и тщательно подбирая слова. Ему не хотелось говорить Шах о Каспере, во всяком случае здесь и сейчас. Мальчик в данный момент находился на борту «Мальстрема» с Фиггисом. Граф считал, что необходимо выбрать подходящий момент, чтобы познакомить сына с матерью. Лучше подождать.

– Будем надеяться, что Гриффин передал ребенка в надежные руки, – сказал Вега. – Твой отец поступил совершенно правильно. Я уверен, что дитя в полном порядке.

– Дитя? – Шах влепила Веге пощечину, от которой его голова откинулась на подушке. – Ты даже не знаешь, что это был мальчик. И я больше никогда не видела его. Это был твой сын, Вега! Да прояви же ты хоть капельку сочувствия, свинья бессердечная!

Она собиралась еще раз ударить Вегу, но тот перехватил ее руку и взглянул Шах в лицо. Пока что ему было нечего сказать, чтобы успокоить ее. Щека, по которой ударила его Шах, пылала. Опухнет, наверное.

– Знаешь, можешь снова ударить меня, если тебе от этого станет легче, – прошептал он. – Бей, царапай, пинай, если это уменьшит твою боль. Только не злись на меня, умоляю.

Вега откинулся на подушке и приготовился принять на себя град ударов. Ни одного удара не последовало.

– Я не перестану злиться на тебя до тех пор, пока не закрою глаза, чтобы отправиться в долгий сон, – сказала сероглазая женщина. – Я ненавижу тебя, Вега. О, Бренн всемогущий, до чего же приятно высказать тебе все это прямо в лицо, – она вздохнула, смахнула слезы с глаз, а затем вдруг расхохоталась, словно безумная.