которых в магическом сообществе волшебник рисковал сложить голову еще до совершеннолетия. Но Лили не слушала, отмахивалась, даже смеялась, называла традиции пережитком и нелепостью.

Но они продолжали дружить, вставая друг за друга горой. И, казалось, ничто не может разорвать ту нить, что связала когда-то мальчика и девочку из маленького серого городка.

Все изменилось после рождественских каникул на пятом курсе. В Хогвартс Лили вернулась задумчивая и молчаливая. У нее появились какие-то тайны, а ведь прежде она всегда всем делилась с другом. Потом перестала ругаться с компанией Поттера… Порой Северус замечал ее взгляды в сторону предводителя гриффиндорских пятикурсников и чувствовал боль. Разлад и ссора во время сдачи экзаменов были логичным развитием событий. В новом учебном году Снейп и Эванс вернулись в Хогвартс врагами, а Лили вскоре начала встречаться с Поттером.

Вспоминая сейчас лето 1976 года, декан Слизерина окинул мрачным взглядом украшенный в честь Хэллоуина Большой зал. Если бы знал он тогда, много лет назад, что пять лет спустя самого близкого ему человека не станет, сделал бы все, чтобы переубедить Лили.

Тогда он вернулся в родной городок в настолько подавленном состоянии, что несколько дней не выходил из дома. Потом бросился к Эвансам, но Лили, как оказалось, каникулы начала не со встречи с родителями, а с визитов к друзьям. Миссис Эванс смотрела на Северуса столь сочувственно, что слизеринец не знал, куда спрятать глаза.

Лили приехала домой только в августе и сама нашла Северуса. Удивительно, но девушка ни разу не попеняла ему за оскорбление. Но и не простила. Зато впервые за многие месяцы была искренна...

Северус перевел взгляд на стол Слизерина, высматривая Поттера. Мальчик выглядел подавленным и на всеобщее веселье смотрел без улыбки. Кажется, лишь первокурсник и его декан сегодня вспомнили, что десять лет назад не только свершилась победа над Тем-Кого-До-Сих-Пор-Боятся-Называть-По-Имени, но и не стало пары волшебников, которых все считали образцом истинной любви.

Наверное, именно из-за близости очередной годовщины Снейп настолько расклеился, раз много о чем рассказал Поттеру-младшему вчера. Рассказал о мелких проказах Лили, о ее достижениях. О «Клубе слизней», о том, как они бегали курить за теплицу №6. Расклеился настолько, что всего раз обозвал Джеймса Поттера оленем и парочку раз — болваном. И настолько, что не поведал сыну Лили, как в августе 1976 года его мать заявила:

— Я встречаюсь с Джеймсом.

— Ты ведь его не любишь! — возмутился Северус.

— Сев, я не говорила, что люблю, — фыркнула Лили Эванс. — Джеймс — то, что мне нужно.

— То, что нужно? — не поверил своим ушам слизеринец.

— Он чистокровный, — как маленькому стала объяснять девушка. — И у его семьи есть положение в обществе. Мне, как магглорожденной, не пробиться хоть куда-нибудь без связей и денег. А у него все это есть.

У Северуса тогда появилось ощущение, что Лили озвучила лишь часть своих мотивов. Только то, что она могла рассказать.

— В общем, если ты мне друг, то не мешай, — припечатала Эванс.

Если бы он тогда не лелеял свою вину перед подругой, если бы настоял на подробностях или сумел отговорить, то…

«Возможно, сейчас бы маленький мальчик с зелеными глазами не смотрел бы так печально, а я не чувствовал бы себя виновным в смерти его матери», — мысленно произнес Снейн.

Но ничего этого зельевар не рассказал Гарри Поттеру, позволив тому и дальше идеализировать родителей.

«Хотя мальчишка, судя по реакции на мои рассказы, и не идеализировал их», — подумал профессор, наблюдая за тем, как на столах появляется еда.

Вдруг Поттер, только секунду назад с удовольствием пивший тыквенный сок, вскочил со своего места, схватился за живот и ринулся прочь из Большого зала.

— Что?.. — уже поднимаясь со своего места, пробормотал декан Слизерина, но в этот момент двери распахнулись и в зал, едва не снеся Поттера, ворвался Квиррелл.

25

На выходе из Большого зала меня довольно сильно толкнул Квиррелл, я охнула, но траекторию движения сохранила. Сзади доносились окрики Малфоя, но на объяснения не было ни одной лишней секунды, если судить по бурлению и резкой боли в животе. Знай все, что я девочка, подобных издевательских проделок можно было бы избежать. Наверняка даже самые отмороженные шутники не пошли бы на такое. Но я кошу под мальчика и отдуваться мне теперь по полной!

— За что? И кто? — стонала я, влетая в ближайший мужской туалет и запираясь в одной из кабинок. — И именно сейчас!..

Этот вечер я собиралась провести среди других первокурсников и не влезать в передряги. А теперь сижу на унитазе...

— И почему в голову лезет, что с моим везением тролль будет шататься как раз по этому коридору? — прошипела я себе под нос. Интуиция вопила белугой.

По гулу стало ясно, что профессор ЗОТИ уже поднял панику, и детей погнали по гостиным. Хотя, казалось бы, просто заприте двери, выставьте по паре учителей на выходы, а остальных взрослых отправьте на охоту. Так нет, Дамблдор подвергает опасности больше трех сотен детей и подростков, даже не зная толком, где прямо сейчас находится существо четвертого класса опасности!

«Не забывай, что он дал добро на цербера, а остальные деканы поучаствовали в создании полосы препятствий, на которой первокурсник может выжить только чудом», — прорезался внутренний голос.

— И куда смотрят родители всех этих детей? — простонала я, скручиваясь в бараний рог. Резь в животе была настолько сильной, что я с трудом сдерживала крики. Так еще и лицо начало страшно чесаться. Потрогав его, я едва не выпала из реальности — под пальцами ощущалась россыпь волдырей.

Будто всего этого мне было мало, дверь туалета скрипнула, и послышался обеспокоенный голос Малфоя:

— Харо? Харо?!

«Стыдоба!» — только и могла думать я, кое-как вытягивая волшебную палочку и с горем пополам рисуя в воздухе привычную связку бытовых чар.

— Драко! — воскликнула Панси.

— Прибыло пополнение, — хмуро отматывая туалетную бумагу, прошипела я.

— Он тут? — подал голос Невилл.

— Тут-тут, — проворчала я из кабинки.

— Харо! — обрадовался Малфой. — Ты как?

— Ты точно хочешь знать ответ? — уточнила я