Только профессор привык к внешнему виду части своих студентов на уроках и очень даже приятной их привычке убирать за собой рабочее место, как Поттер вламывался к декану после занятий, вооруженный списком каких-нибудь вопросов. И это притом, что даже собственный крестник Северуса побаивался. Поттера же не брали ни грозные взгляды, ни убийственный тон. И пока Снейп раздумывал, похож Поттер больше на репей или на живучего клопа, мальчишка находил новый повод таскаться за профессором и изводить его взглядом своих невозможных зеленющих глаз.

Вот и вчера Поттер заявился, подгадав так, чтобы Снейп не успел схорониться в тишине и покое собственной лаборатории.

— Профессор, мне скучно! — с порога заявила эта мелкая ходячая неприятность и состроила такой жалобный взгляд, что у волшебника не повернулся язык послать слизеринца интересным пешим маршрутом. Пришлось впустить и хмуро уточнить:

— И от чего же вам скучно, мистер Поттер?

— Уроки сделаны, — тут же принялся перечислять ребенок, — дополнительная литература просмотрена, будущие темы по предметам — тоже. По истории конспект на три следующие лекции уже написан. Во все игры сыграно по два раза, а исследовать открытую и безопасную часть замка в одиночку — страшновато. В итоге... Скучно! — повторил Поттер.

— И вы хотите, чтобы я придумал вам занятие? — удивился Северус.

— Ну а что? — невинно уточнило это недоразумение.

Даже семикурсники, планировавшие после Хогвартса заниматься зельеделием, на дополнительные занятия ходили, как на каторгу, а этот приволокся просто так. К декану. Будто ему с ним интересно.

Профессор с прищуром глянул на Гарри Поттера, из последних сил удерживаясь от чтения мыслей, и решил:

— Идемте.

Обычно зельевар не пускал в личную лабораторию посторонних, но для Поттера почему-то хотелось сделать исключение.

«А еще лаборатория — единственное место в Хогвартсе, где точно можно не бояться быть подслушанным», — мысленно усмехнулся декан Слизерина, вспоминая, как кривился когда-то Альбус.

Изначально директор предлагал Снейпу старые покои Слагхорна, но новоявленный преподаватель зельеварения от этого «щедрого» предложения резко отказался, выбрал себе комнаты поглубже, ближе к гостиной своего факультета. Так еще и зачаровывать их взялся сам.

Первоначально на месте нынешних личных комнат Северуса было лишь два небольших помещения, но замок, улавливая волю декана, сильно их расширил, добавил другие помещения, материализовал камины и кое-какую мебель. Дальше Снейп обустраивался сам, трансфигурируя имеющееся или заказывая эльфам поиск недостающего.

В итоге в личные комнаты Снейпа не просочилось ни одного портрета, ни одного гобелена с изображением людей, а зеркало имелось только в ванной комнате. Прямой запрет мешал проникновению внутрь хогвартских домовиков до именного призыва. Но полностью закрыть все комнаты Северус не мог. Пришлось оставить открытые камины в кабинете и гостиной. Но вот на лаборатории профессор отыгрался. Туда даже Патронус не мог просочиться, войти — только приглашенный волшебник, а сложности защиты позавидовало бы Министерство Магии!

Кивнув на один из пустых рабочих столов, Снейп отошел к шкафам. Поттер понятливо плюхнул свой рюкзак у табуретки, вытащил рабочую одежду. Ожидая жалоб или даже воплей, Северус выставил перед студентом пятилитровую банку с сушеными тараканами, пустую емкость чуть поменьше и ступку.

— Измельчить в порошок, — проинструктировал зельевар, а сам занялся подготовкой ингредиентов для очередной порции лечебных зелий.

Поттер жаловаться и не подумал. Переоделся, напялил перчатки, защитные очки и приступил к работе. Видя, что слизеринец уверенно сыпанул в ступку тараканов на одну треть объема, Снейп расслабился и переключился на нарезку вымоченных корней валерианы лекарственной.

— Профессор, а можно вопрос? — некоторое время спустя подал голос мальчишка, подняв на Снейпа свои душевынимающие зеленые глаза.

Северус едва обреченно не застонал. Поттер и его вопросы уже начали преследовать зельевара в кошмарах, но отказать студенту преподаватель не мог.

— Вы ведь учились в Хогвартсе в одно время с моими родителями, да? — озвучил Поттер то, что декан услышать не планировал.

— Да, Поттер, — чуть хрипло ответил Снейп. — Кто вам сказал?

— Это не великая тайна, — пожал плечами слизеринец. — А вы их хорошо знали?

Северус замер над разделочной доской.

И что ему сказать?

Да, Поттер, я знал ваших родителей очень хорошо? Лучше, чем хотел бы?

— С вашей матерью мы познакомились до поступления в Хогвартс, — скуповато начал мужчина. — Мы жили недалеко друг от друга…

Вернувшись к работе, Северус продолжил неторопливо рассказывать. Поттер слушал очень внимательно. И делиться с ним оказалось удивительно легко. Может впервые за эти годы душу волшебника наполняли не боль, горечь, вина, обида или желание мести, а лишь светлая грусть и сожаление.

Лили была первым настоящим другом. И первым идеалом. Все кругом почему-то были уверены, что Эванс и Снейпа связывает что-то большее. Но Северус прекрасно видел, что Лили никогда не была в него влюблена, а он… Ему оказалось проще признать чужие догадки, чем объяснять, что Лили была для него больше, чем все те слова, которыми можно было обозначить взаимоотношения юноши и девушки, не связанных кровью. Лили была другом, сестрой… Родственной душой, как писали в книгах, которые девушка любила читать ему летом, когда они валялись на чахлой коуквортской траве у речки. Лили была для Северуса очень многим. Возможно, самым дорогим в жизни. Особенно после смерти матери… Но он никогда не любил рыжеволосую девушку.

«Иначе не отпустил бы», — подумал зельевар, описывая Поттеру, взгляд которого сейчас особенно напоминал о Лили, лето перед первым курсом. То время, как оказалось, было самым счастливым и беззаботным в жизни юных магов Коукворка.

Лили, как сейчас понимал Северус, очень сильно изменилась где-то за неделю до отправления в школу. Она часто о чем-то думала и перестала выбалтывать другу все свои мысли. Переполненный волнением из-за перемен в жизни, будущий профессор тогда этого не замечал. И осознал только в Хогвартсе, когда его подруга, искренне разделявшая суждения Северуса совсем недавно, внезапно оказалась на Гриффиндоре и радостно улыбалась своим софакультетникам.

— Программа ведь одинаковая, — отмахивалась она позже. — Так какая разница?

Разница была огромной. Северус об этом знал. Лили же еще долго продолжала считать, что противостояние факультетов — глупая детская игра. Да и в целом никак не могла отказаться от своего маггловского восприятия мира, хотя друг то и дело пытался донести основы, без