— Ну, Рудин, гад ты этакий, — цени! — отдуваясь, пробормотала Алиса, валкой неслышной трусцой удирая по аллее к воротам — туфли взяла в руки, чтобы не цокали каблучки. — Цени, мужлан! Такого светского льва ради тебя изобидела…

…Все бросить и вылететь немедленно не получилось — ближайший рейс на Белогорск убывал только в 19.30. Попытки прояснить ситуацию по телефону успеха не имели: домашний вежливо отговаривался автоответчиком, в головном офисе отвечали, что никаких распоряжений на данный счет не имеют, а сам Войтов будто бы куда-то только что выехал и велел всем подряд перезванивать завтра. Мобильный? Не даем. И Пручаеву тоже. Мало ли кем вы там представляетесь — вдруг вы шпион какого-нибудь враждебного банка или наемный убийца! Завтра перезванивайте по офисному — в порядке живой очереди.

По данному пункту Альберт брызгать негодованием и расточать угрозы не стал — проанализировав ситуацию, пришел к выводу, что сам виноват. За два года после смерти отца единственный наследник за неимением надобности не удосужился представиться никому из персонала «Белогорпромбанка». Его там попросту не знали! А номер своего мобильного молодой эконом кому попало тоже не дает, так что обижаться вроде и не на что…

В оставшееся до отлета время Альберт сосредоточенно и нерадостно размышлял над грядущими перспективами своего жизнеустройства.

Войтов просто так тревогу бить не станет — не тот человек. Значит, положение действительно серьезное и, вполне возможно, развязка произойдет в ближайшие дни. И тогда Альберт останется круглым сиротой… Вот ведь незадача! Мать здорово расстроила его планы, пожелав так рано уйти из этой жизни. Рациональное размеренное существование, тихое счастье независимого молодого повесы — к чертовой бабушке! Запрягай, поехали — решать внезапно обрушившиеся проблемы житейского и производственного плана.

— Президентствовать вы меня трактором не затащите, — сразу определился Альберт. — Сколько там сотрудников — сотни три, если во всех филиалах? Ай-ай-ай — какая досада! Горе народа безгранично…

Вступить — разобраться — продать — разместить — удалиться. Вот такую схему реализации обрушившегося на него наследства определил Альберт еще по дороге в аэрокассы. Вступить в права наследования, продать всю недвижимость и имущество, провести ревизию личных счетов папеньки и маменьки, детально рассмотреть порядок функционирования холдинга с тем, чтобы выкачать из него как можно больше, продать контрольный пакет на аукционной основе — не в интересах дела, разумеется, а тому, кто больше даст, правильно вложить реализованные суммы и убраться восвояси. В Москву, в Москву!

Нерадостные размышления схемы реализации не касались — тут у Альберта никаких сомнений не было. Порушенные судьбы и, по сути, варварский развал дела всей жизни Пручаева-старшего беспечного наследователя совершенно не волновали: папанька давным-давно на другом берегу Стикса загорает, а работяги холдинга во главе с Войтовым — далекие и совершенно чужие люди, которые должны заботиться о своем благополучии сами. Войтов и его команда плюс непривычная доселе личная ответственность за свое дальнейшее благополучие — вот две головные боли, одновременно атаковавшие беспечного офисного сидельца-в-порносайт-глядельца, два безжалостных шершня, внезапно забравшиеся в уютный гамак беспечно нежившегося после вкусного обеда дачника, которому недосуг ни о чем размышлять, кроме как о вечернем купании в ленивых теплых водах близрасположенного озера, преферансе на террасе с фонариками и мотыльками да о завтрашней рыбалке… С Войтовым будет бой не на жизнь, а на смерть — вот так запросто развалить компанию и пустить по миру кучу людей он, разумеется, не даст. Придется все бросить, засучить рукава и трудиться с недосыпом какое-то время, с запредельным напряжением сил и запасов интеллекта: поначалу во все вникать, имитируя безудержное желание управлять делом — дабы втереться в доверие и разобраться в системе функционирования, затем искать наиболее выгодных покупателей и в завершение — исподтишка, предательски, нанести решающий удар…

Вот так представлял себе свою последующую деятельность на ближайший месяц молодой дипломированный эконом — изучив по учебникам законы рынка, он не сомневался, что в жизни все происходит примерно так же. Другой вопрос, что наш парень никогда ничем подобным не занимался и, будучи существом отнюдь не глупым, видел себя на новом поприще в роли этакого кутенка, которому непосредственно после отлучения от мамкиной титьки предстояло отнять сочную костомаху у своры здоровенных взрослых кобелей — сытых и внешне благодушных по причине сытости, но не утративших бдительности и вполне готовых за эту костомаху перегрызть горло любому, кто сунется.

Помимо этого, Альберту предстояло решить, как распорядиться всем доставшимся ему капиталом. Вот тут уж действительно — вопрос жизни или смерти. Ошибешься — спросить не с кого, сам виноват. И не в том дело, что не правильное размещение оборотных средств может оставить наследника без гроша в кармане — у папеньки с маменькой наверняка имеются резервные счета в надежных иноземных банках, которые не дадут отпрыску умереть с голоду и попрошайничать в переходе. Но представьте себе, как будет обидно, когда в одночасье, из-за какого-то глупого стечения обстоятельств, ловкости мошенников или просто собственной нерадивости, будет утрачено все состояние, которое могло служить наследнику верой и правдой при более талантливом его использовании.

В общем, так тревожно и пасмурно на душе у Альберта не было никогда в жизни. Боялся наш парень, что не справится. Что окажется несостоятельным перед лицом обрушившихся на него испытаний…

В багровом небе сентябрьского вечера душевно умученного Альберта внезапно обуяла смертная тоска. Едва начался набор высоты и привычно заложило уши, возникло вдруг никогда ранее не испытанное желание красиво умереть.

Умереть — и никаких тебе проблем! Не надо напрягаться, из кожи вон лезть, доказывая всему миру, что ты настоящий мужчина и удачник, не нужно рвать глотки и отрабатывать боевой оскал. Умер, и все — никакого спроса! Мертвые сраму не имут. Мертвые не потеют. О мертвых — либо хорошо, либо никак.

Самый оптимальный вариант — террористы. Бомба, например. Шарах! Огненное облако в красном небе, дружный вздох изумления в диспетчерской, истерика всеобщая… А лучше — подвиг напоследок отчебучить. Типа: аналитическим путем вычислить обвешанного взрывчаткой террориста, вцепиться в него крокодильей хваткой и совместно вывалиться через аварийный люк (надо посмотреть, как открывается). А через пятнадцать секунд свободного падения террорист из последних сил пусть кнопочку нажмет. Шарах! И прах развеян над любимым городом — Москвой то есть. Быстро, не больно и красиво. Любимый город может спать спокойно. И пусть тогда СМИ вопят о геройском подвиге молодого талантливого экономиста, несостоявшегося светила отечественного бизнеса! И чтобы все плакали навзрыд, рвали волосья от горя и били себя кулаками по чем попало. Леха-гад на пятьсот баксов купит себе ржавый «наган» и, рыдая горько, застрелится в «копирке». Остальные поставят на столе у окна бронзовую табличку с кратким жизнеописанием, опять же рыдая от горя. Не разглядели героя! Шли по жизни рядом, а не угадали в стройном застенчивом юноше сердце льва!..