— В Европу хочу ехать, посмотреть, как народ живет.

— Давно, Петр, нужно сделать, — охотно согласился Лефорт. — В Европе есть чему поучиться.

— Возглавишь мое посольство? — предложил Петр, строго посмотрев на Лефорта.

Швейцарец выдержал взгляд. Уж не шутка ли это в духе всепьянейшего собора? Но великий государь, попыхивая трубкой, выглядел серьезным.

— Если прикажешь, Петр.

Тиснув любимца за плечи, царь продолжал:

— Только тебе могу доверять. Не Василия Голицына же мне поставить, полюбовника Софьи? — В отчаянье махнув рукой, продолжил: — Он все дело испортит. А ты европейцев знаешь, держаться умеешь. В других странах немало бывал. И потом, доверяю я тебе больше, чем боярам.

— А сам ты поедешь?

— Я тоже поеду, только под другим именем. Например, Петр Михайлов. Бомбардир. Подходит?

Генерал Лефорт рассмеялся:

— Тебе, Петр, все к лицу, даже бомбардир!

— На море нам нужно выходить. А этого без учебы не сделаешь. Нужно посмотреть, как воинские порядки в Европе устроены, какое у них вооружение. Ученых мужей нужно подыскать. Вот этим ты и займешься, а там уже и шведа подвинем.

— Тебе надо быть осторожным, Петр. К тебе в Европе присматриваются. Там опасаются умных русских.

— Чего же ты мне предлагаешь, Франц? Дураком, что ли, выглядеть? — фыркнул Петр Алексеевич.

— Может, и надо так выглядеть, чтобы они не воспринимали тебя всерьез. А ты между тем под этой личиной станешь свою политику проводить. Быть дураком и казаться им — это совершенно разные вещи. Ты должен посмотреть, как живет Европа, разобраться, как устроена ее политическая и военная власть, чтобы все самое лучшее привить к России. А ради этого не грешно и в дурачках походить. А уж потом, когда все устроишь, ты над ними всеми сам посмеешься.

Петр Алексеевич выглядел задумчивым.

— Хотелось бы.

— Но ты не думай, что все будет так просто. За каждым твоим шагом будут надзирать. В голове ты должен держать одно, поступать по-другому, а вынашивать третье.

— По-твоему, какова должна быть официальная цель поездки?

— В Европе после взятия Азова на тебя будут смотреть как на ревнителя христианства. Как на человека, который освобождает христианские земли от магометан. Вот тебе и официальная цель поездки — подтвердить давнюю дружбу между христианскими народами и заключить союз против турецкого султана и крымского хана.

— А что, подходит! Но главная-то цель — выход в Балтийское море. И союзников против шведского короля я отыщу.

— Верно, Питер, рассуждаешь. В одиночестве России со шведом справиться будет трудно. России нужна настоящая боеспособная армия, а не та, что привязана к своим огородам.

Неожиданно дверь с шумом распахнулась, и в комнату вошел карлик в длинной пурпурной мантии и в высокой позолоченной митре. С десяток шутов, отвешивая «его священству» поклоны, выстроились в очередь для целования. А карлик, не замечая хохота, сотрясавшего стены, поднял ладонь для крестного знамения.

— Ну чем не кардинал! — громче всех хохотал Петр Алексеевич. — Да он любого французишку за пояс заткнет!

Подскочившая карлица схватила стелющейся край мантии и, усердно отвешивая поклон развеселившимся боярам, устремилась за воображаемым кардиналом.

Карлик, остановившись перед Головиным, протянул ему руку для целования.

— Целуй! — прокричал Петр, вытирая из глаз проступившие слезы. — А то кувшин вина за шиворот выльем!

Рука у карлика оказалась необыкновенно широкой. Пальцы поросли рыжеватыми волосами. В основании фаланг — две черные бородавки. Преодолевая отвращение, Головин ткнулся губами в запястье, чем вызвал новый приступ хохота.

— Благословляю тебя, сын мой, — громко и с пафосом произнес карлик и, приподняв ладонь, устремился вдоль столов.

Петр Алексеевич долго не мог отсмеяться. Длинные кудрявые волосы растрепались от буйного веселья, неровной волной стелились на плечи.

— Вот рассмешил, Карлуша. Я этого карлика с собой в посольство возьму. — Кивнув на бояр, сидящих за длинным столом, добавил: — А то от этих постных физиономий скулы сводит. Если они согласятся пойти на союз против Турции, тогда что? — прищурился Петр Алексеевич, посмотрев на любимца.

Петр мгновенно переключался от буйного веселья к серьезной беседе, не давая сотрапезникам расслабляться.

Отрицательно покачав головой, Франц Лефорт отвечал:

— Не так все просто, Питер. После смерти польского короля Яна Собесского Польше сейчас не до России с Турцией, ей бы свои дела уладить. Франция — союзник Турции. Англии и Голландии тоже невыгодна война с Оттоманской Портой, потому что они с ней торгуют. Так что война с султаном никому не нужна, в том числе и России. А вот союзников против шведского короля поискать можно.

Франц Лефорт прекрасно разбирался в европейской политике, что служило дополнительным аргументом для назначения его руководителем дипломатической миссии. Его гибкий ум мгновенно вникал в перипетии дворцовых интриг, высчитывая предполагаемые союзы.

— Кто же будет на месте Яна Собесского?

Уже три года польский сейм не мог выбрать короля, что отодвигало Польшу на задворки европейской политики.

Франц Лефорт отреагировал мгновенно:

— Здесь две реальные кандидатуры: курфюрст Саксонский и принц де Конте.

— И кто же для нас предпочтительнее?

— Лучше, конечно, поддерживать Августа, ему нужны союзники.

— Почему не де Конте?

— У Франции доверительные отношения со Швецией. А потом, он союзник Оттоманской Порты.

Петр Алексеевич внимательно слушал Лефорта, продолжая поглощать водку стакан за стаканом. Такое впечатление, что зелье его не брало. О хмеле, уже порядком затуманившем сознание, свидетельствовали только блестевшие глаза.

— Значит, будем поддерживать Августа.

Задумавшись, Франц Лефорт произнес:

— Впрочем, все может пойти и по-иному. Мне известно, что очень болен испанский король Карл ХII, последний Габсбург на испанском престоле. Он бездетен, и за его наследство могут спорить Франция и император Священной Римской империи Леопольд I. Так что, Питер, легкой прогулке по Европе у тебя не будет.

Веселье наскучило. Поднявшись, Петр распорядился:

— Веди в опочивальню. Устал я, спать хочу.

Великое посольство отбывало из столицы в мартовскую оттепель. Длинный санный поезд, спустившись с бугра, устремился по накатанной дороге в сторону Москвы-реки.

Ошалев от невиданного зрелища, посадские с восторгом посматривали на обоз, окруженный со всех сторон солдатами Преображенского полка. Замоскворецкие собаки, задрав кверху носы, провожали поезд дружным лаем.