этим вопросом. Хотя можно было пустить мотоциклистов или пешие дозоры, чтобы взять под огневой контроль склоны. Они не так тут были высоки. Повлиять ни на что я пока никак не мог, поэтому собрался, ожидая чего угодно.

Грузовик швыряло из стороны в сторону на ухабах горной дороги, и я болтался в кабине, тщетно пытаясь удержаться за поручень над дверцей. Запыленное лобовое стекло сужало и так плохой обзор, заставляя крепче сжимать автомат. Как офицер я имел разрешение на ношение и пистолета, и автомата. АКМ надёжно грел ладони, а «Гадюка» пряталась в кобуре на моём правом боку, напоминая о себе небольшим неудобством и приятной тяжестью. Впереди идущая машина замедлила ход, и тут я скорее почувствовал, чем услышал, выстрелы.

— Тормози! — крикнул я оторопевшему от неожиданности водителю, худому черноглазому Маве. — Из машины, быстро!

Сжимая в левой руке автомат, толкнул дверцу правой и выпрыгнул из кабины практически на ходу, сразу откатившись в сторону. И вовремя! С противоположного склона бахнул гранатометный выстрел, отправляя гранату в сторону одного из перевозивших боеприпасы грузовиков.

На фоне последующих взрывов грохот от разрыва гранаты показался обычным хлопком! Когда сдетонировали боеприпасы в грузовике, в синее африканское небо взлетел ярко-оранжевый клуб огня, тут же заволакивая и небо, и солнце пеленой чёрного дыма. Над землёй прокатилась мощная воздушная волна, вызывая камнепад и сдвигая с мест грузовики. Меня приподняло и швырнуло в сторону. Удар о землю пришёлся в том числе и на лицо, разодрав лоб и стесав кожу на правой щеке. Для симметрии, очевидно.

Град больших и мелких осколков вперемешку с камнями обрушился на отряд. Кабина за считанные секунды превратилась в решето, водителя ранило, а я на несколько минут совершенно оглох. Взорвавшаяся машина шла всего через две от той, в которой ехал я, и от взрыва вторую РСЗО подкинуло вперёд, столкнув с впереди идущим грузовиком. Колонна встала, и начался ад.

Впереди и позади нас раздавались взрывы, но все они явно уступали по мощности первому. Громкий треск крупнокалиберных пулемётов добавился к общей какофонии. Пулемётные очереди прошили колонну смертоносным огнём. Наши пулемёты застучали в ответ, а несколько танков, развернув свои стволы на склоны ущелья, открыли огонь по атакующим.

Смахнув с лица выступившую кровь, я передёрнул затвор автомата и залёг на краю дороги. Слух постепенно возвращался, тут же забиваясь новыми оглушающими звуками. Ещё пара гранатометных выстрелов, и один из танков полыхнул огнём.

Спасаясь, танкисты выскакивали из объятой пламенем машины и отбегали в сторону. Последнему выпрыгнувшему не повезло: огонь успел лизнуть его. Танкист катался по дороге, пытаясь сбить пламя, но его комбинезон оказался настолько пропитан соляркой, что полыхал со страшной силой. Мучительный крик горящего заживо человека резанул по ушам, проник куда-то глубоко внутрь и заставил передёрнуться. Но на помощь этому несчастному так никто и не пришёл. Хотелось облегчить его мучения и пристрелить, но танкист оказался слишком далеко от меня.

Порыв ветра понёс гарь пожара на склон атакующих, и один из танков, пользуясь случаем, сдвинул остов горящей машины в сторону и устремился вперёд. Однако замыкающий колонну БТР, наоборот, развернулся и рванул в обратном направлении. Оказавшиеся на концах колонны бойцы, увидев такой расклад, тоже ломанулись прочь. Те же, кому не повезло ехать в середине колонны, угодили в ловушку, и нам не оставалось ничего другого как обороняться.

Заметив суету и огоньки выстрелов вражеских стрелков, я прицелился и дал три короткие очереди. Высунувшийся из укрытия солдат противника, получив пулю, выпал на склон и покатился вниз. Змееголовый, прими чёрную душу!

Сейчас бы дать залп из «Града» и разнести здесь всё к чертям с шайтанами! Машина с пусковой установкой стояла на ручнике не так далеко и всё ещё тарахтела не заглушенным двигателем. Ракет на ней не торчали, а под чехлом распознать её не сумели. Рядом с машинами никого не было. Все, кто ехали в машинах, теперь лежали, где придётся. Одни мёртвые, другие раненые, и лишь немногие оказались ещё живыми. Некоторые стреляли, кто-то просто лежал, вжавшись в землю, а кто-то пытался и сбежать.

Устроившись как можно удобнее, я открыл огонь. Автомат исправно выдавал короткие очереди по три патрона, пока не закончился магазин. Сменив его, я вновь дал несколько коротких очередей по противоположному склону, кажется, зацепив ещё кого-то. А бой между тем завершался. Сбежавшие эфиопы и не думали возвращаться, бросив запертых в ловушке на произвол судьбы. Что-то нужно делать, а у меня только автомат.

Зарядить РСЗО под таким огнём немыслимо, а значит, и дёргаться бесполезно! Надо уходить, пока патроны не кончились. Поднявшись, я стремглав добежал до машины и залёг с другой стороны. Неподалёку лежал водитель, и из-под его головы разливалась, смешиваясь с пылью и грязью, красная кровь. Рядом с невезучим Маве валялся его автомат. Пришлось ползти к телу водителя, чтобы сорвать с его пояса подсумок с магазинами.

И снова: череда коротких очередей, охлаждающая пыл некоторых повстанцев, рывок, перебежка. А в голове меж тем набатом бьётся одна мысль: «Что же делать? Что мне делать?». Глаза внимательно шарили по склонам, ища пути выхода из создавшегося положения. У нападавших снизился темп стрельбы, но наши в ответ стреляли ещё реже. Сдаётся мне, у эритрейцев не так много боеприпасов, и они явно рассчитывали на трофеи. «А вот хер вам!» — вдруг разозлился я. Всё-таки, проигрывать — это не моё! А про плен так вообще и речи идти не может!

К тому же эритрейцы неохотно брали эфиопов в плен. Как, впрочем, и наоборот. Однако офицеру может и «повезти». А мне это надо? Местные пытки никакие боги не помогут пережить, хоть я и сопровождал своеобразной молитвой души всех своих поверженных врагов. Надо линять, и как можно быстрее.

Позади моей машины стоял грузовик, который подпирала вторая БМП. Чуть дальше полыхал бензовоз, исторгая клубы густого смрада, и догорала машина со снарядами. Замыкал строй подбитой и не очень техники брошенный танк, открытые люки которого явно свидетельствовали о бесславном бегстве экипажа. Впереди всё оказалось намного хуже: моему взору открылось буквально месиво из грузовых машин и бронетехники, некоторые из них тоже чадили удушливым чёрным дымом.

Пока народ на автомате отстреливался, не понимая, что делать дальше, я решил действовать. Заметив невдалеке людей из моей артиллерийской роты, громко рыкнул:

— За мной! Быстро! — и рванул в сторону танка.

Моему примеру последовали несколько человек. Добежав до танка, залёг возле его гусениц и открыл огонь из автомата по противнику. Ко