* * *

Вот еще вспомнил. Дело было до описанных выше концертов. Как-то журнал «Фузз», воспользовавшись нашей наивностью, предложил нам концерт в московском клубе «Не бей копытом».

Нас привезли в какую-то квартиру типа хиповского сквота, где все были очень дружелюбны. Но почему-то человек, который должен был нас накормить, ушел. Ушел и не вернулся. Помню, кто-то полез в ванну и вылетел оттуда, потому что в воду стали падать тараканы. В ответ на наши недоуменные вопросы какая-то девочка сказала, что они – московская редакция «Фузза», к питерскому «Фуззу» отношения не имеют и за их обещания не отвечают.

Горшок, Илья Черт. Нашествие, 2000 год. Фото Е. Евсюкова.

Зато сам клуб сердечно порадовал. Совершенно потрясающий звук – и на сцене, и в зале. Домашняя и ненапряжная обстановка. Полный зал народа – добрых и расслабленных людей. Видимо, они специально в этот клуб ходили, потому что такую атмосферу я позже встречал только в Сан-Франциско. Множество людей не просто подпевает, но знает наши песни наизусть. Замечательный арт-директор Лина. Цветы, подаренные во время концерта. Букет тюльпанов после концерта.

«Фуззы» нас как-то суетно отвезли на вокзал и исчезли. Мы уставшие, мокрые после концерта, заползаем в вагон и видим, что он не купейный, а плацкартный. Поругались на уродских организаторов и плюнули, очень хотелось лечь. Яхов пошел класть гитары, вернулся с белым от злости лицом и шипит: «Эти бл*ди купили общие билеты, сидячие». Для тех, кто мало ездит, поясню. На восемь человек они взяли одно плацкартное купе у туалета и два боковых места там же. Зато мы получили еще один урок. Проверяй обратные билеты!

Фотосессия. Финский залив, 2000 год. Рис. по фото М. Лаписа.

Следующим нашим эпохальным творением был альбом «Герои и злодеи». Ситуация с альбомами у нас на тот момент сложилась не самая понятная. Мы уже начали довольно плотно гастролировать, нам это безумно нравилось и, казалось, никогда не надоест. Слава Всевышнему, по стране уже каким-то образом разошлись наши первые два альбома, а не только «Акустический», и народ песни знал, что радовало. Однако нового материала мы не записывали очень давно.

Посчитаем. «Акустический» – шикарный альбом, но он, как ни крути, акустический. Горшок согласился считать его номерным, а некоторые песни из него плавно перекочевали в «электрическую» программу, да там и остались навсегда. Как сказал про «Акустический» Горшок, «пошутили и хватит». Далее, альбом «Король и Шут». Собственно, целый альбом хитов, но записанный много лет назад. А если вспомнить, что впервые мы эти песни записали намного раньше, то вообще можно считать это старым материалом. Да это фактически наши первые приличные песни! И, наконец, альбом «Камнем по голове» – вот мы и досчитали до начала. Понятно, что за это время группа хорошо продвинулась вперед. Но просто пришло время для нового.

Кстати, это выражение Горшка «просто пришло время». Я пытался ему втолковать, что материал новый у нас есть, но 20 песен явно не наберется, да и доделать бы их хотелось сначала, да и вспомни, вокруг каждой песни должна быть история, а из нее уже должны выкристаллизовываться стихи, тоже и с музыкой…

Но была причина поторопиться. У Горшка начались серьезные проблемы с героином. Мы его лечили, но это совсем непросто. Я не буду рассказывать про бессонные ночи и прочие радости, но было понятно, что если не записать альбом сейчас, то, возможно, мы больше вообще ничего не сделаем при участии Горшка. А наша затея даже немного его вытянула. Однажды, когда он совсем уж собрался помирать, я сидел у него дома и держал за руку, дежурил. «Что, – говорю, – сдуться хочешь? Пару альбомов записал и все? Больше ведь ничего после тебя не останется».

Грубо, конечно, но его проняло. «Нет, – отвечает, – теперь из вредности не крякну…»

До кучи оказалось, что пока мы думали, рассуждали, да гастролировали, студия (а мы решили писаться на «Добре») оказалась занята. И нам удалось уговорить знакомых музыкантов немного подвинуться и выделить нам немного времени. Как следствие, записаться мы должны были ускоренными темпами. Что добавляло нервотрепки.

Вдобавок, как только мы сели на точку, начали репетировать и собирать в кучу альбом, Князь стал приносить совершенно непонятные песни. Вернее, явно недотягивающие до уровня предыдущих альбомов. Сам он утверждал, что они хорошие, предлагал их разбирать, записывать и играть на концертах. У меня лично вообще сложилось впечатление, что он на авось приносит весь старый и забракованный материал. Но это было мое личное мнение, и оно, конечно же, неправильное, слишком уж активно Князь пропихивал эти песни.

Клуб «Не Бей Копытом», 1998 год. Фото Е. Евсюкова.

У нас никогда никаких правил не было, но в разборе и выборе новых песен сложилась определенная традиция. Если в музыке или тексте что-то кому-то не нравилось, – все переделывалось. Или было так: тебе не нравится какое-то место в песне – предложи лучше! Обычно в спорных моментах всегда предлагалось множество вариантов, так что было из чего выбирать. Но если хотя бы одному члену группы не нравилась новая музыка или стихи, то мы ее откладывали. Как можно стоять на сцене и играть песню, которая тебя не прет? Весь смысл пропадает.

А тут Князь уперся: давайте, блин, делать песни на мою музыку, чего мы все время на горшковскую делаем!? Мы говорим, Андрюха, да какая разница, на чью музыку, это все равно все наше, общее, но именно поэтому средненькие песенки не стоит «сувать» (это термин такой). Безрезультатно. Да еще стихов на половину песен нет, что тоже не есть гуд, хотя как раз к этому все уже начали привыкать.

Короче, долго спорили, но князевскую песню «Дед на свадьбе» решили играть и даже поставили первой на альбоме. Это на самом деле хорошая песня, но моя душа просила и уже нагло рассчитывала на офигенные! Я ж говорю, я всегда и ждал, и требовал от Князя и Горшка только самое лучшее. А еще одну песню («Про Ивана»), Горшок попросил записать в качестве личного одолжения – специально дождался, когда Князя не было на репетиции. Для сохранения гармонии в группе. Мы согласились, все равно больше песен не было. Конечно, все ждали от Князя песен уровня «Бродяга и Старик», но он тоже их не с дерева снимает.

Процесс записи предварялся тем, что мы с Яхой решили придумать всякие мелкие детали на гитаре и басу. Разукрасить музыкальное полотно. Оставалось две недели, и мы вознамерились спокойно, без Князя и Горшка, втроем порепетировать, уделяя внимание исключительно гитарным и бас-гитарным мелочам. До этого мы репетировали, но все вместе, глядели на все в целом, не отвлекаясь на мелочи. В первый же день выяснилось, что Поручик не может ровно и правильно сыграть барабанный переход. Мы с Яхой убили на это целый день. Сделали два перехода в одной песне и еще один во второй, оказалось, что это не единственное тяжелое для Поручика место. Когда лажаешь на концерте, это не так заметно: вокалисты поют и вообще угар. А на записи деться некуда. Тем более, что сначала мы записываем барабаны, потом на них бас и так далее. Тут мы вдруг поняли, что ничего не запишем. Пор тупо не может записать ни один нормальный дубль. Делать нечего, стали репетировать. У меня тетрадка с записями, смотрим. За 14 дней мы втроем репетировали 13 раз. Причем две репетиции по 7 часов, а остальные больше. Мы с Яхой, сука, две недели по полному рабочему дню, без выходных делали барабанные переходы. В последний день я уже сдался, говорю, если я денек от музыки не отдохну перед студией, то записываться точно не смогу. Так что был один выходной. А Пор, кстати, еще рвался порепетировать, для уверенности.