Ребенок!Его первенец!Продолжениеего и Ниночки!Радость Саввыбыла почтинастоящей,почти искренней,он даже решилрассказатьо ней своиммузам.

Парковыйпавильон, новыйдом для егомуз, Стрельниковстроил сам,своими собственнымируками. Каждыйкирпичик, каждаяплиточка выбиралисьим с придирчивойтщательностью,а работа приносиладавно забытоеудовольствие.Отныне музамнет нужды прятатьсяв чулане, теперьони всегдабудут рядомс ним, и старыеклены станутохранять ихпокой.

Торопливыешаги отзывалисьгулким эхом,скупое январскоесолнце растапливаломорозные узорына окнах павильона,а озябшие музыобиженно молчали,точно предчувствовалито, что он готовилсяим сказать.Ничего не изменилось,его муз моглапримирить сновой фавориткойтолько лишьсмерть. ЖиваяТалия не годиласьим в подруги,и дети не значилидля них ровнымсчетом ничего.

— Выпривыкнете,— спривычнойбезнадежностьюсказал Саввамузам и, так ине дождавшисьответа, вышелиз павильонав морозныйполдень.

Ниночкаоказаласьудивительнойженщиной, мягкой,расторопной,ласковой. Оназаполняласветом всепространство,которое ееокружало, онацарила в поместьеединственнойи обожаемойвсеми королевой,но вопрекичаяниям Саввыродила не сына,а дочь. Савваназвал девочкуСветланой, ипервые дни сревнивой тревогойприсматривалсяк своей Талии,как в далекомтридцать восьмом,боялся, чторебенок можетчто-нибудьнарушить втонкой организацииего музы.

Ксчастью, ничегонепоправимогоне случилось.Чудесного светахватало и длянего, и дляноворожденной.Мало того, светэтот сделалсяеще ярче, ещеосязаемее. Этотзнак —благословениенебес. В немСавве виделасьнадежда на то,что больше вего жизни небудет местароковым переменам.

Ниночкавернулась насцену черезгод после рождениядочери, сразуна главныероли. ВлиянияСаввы к томувремени ужехватало на то,чтобы сделатьсвою любимуюмузу примой.Сам он был сголовой погруженв работу. Егоновым любимымдетищем сталфонд поддержкимолодых художников.Работа быланеблагодарной,требоваланемалых душевныхзатрат и надежнойпротекции, нотем интереснеедоказать самомусебе и окружающим,чего стоитнепотопляемыйСавва Стрельников.

«Непотопляемый»— этолишь один изэпитетов, которымодаривали егодрузья и недруги.А еще гениальный,самобытный,уникальный,непревзойденный...Впрочем, творящаясявокруг егоимени суетаСавву ничутьне утомляла.Он умел абстрагироваться,с головой погружатьсяв творчество,не обращаявнимания наокружающиймир. Ему дажесобеседникибыли ни к чему.Для того чтобыбыть счастливым,ему требоваласьтолько работа,а еще верныемузы. Особенномузы! Тот скудный,но все равноволшебный свет,который дарилСавве их сумеречныймир, делал егосильнее и моложе,наполнял неуёмнейэнергией, обещалневероятныечудеса. Саввабоялся лишьодного: того,что когда-нибудьсумеречномумиру можетпотребоватьсяжертва и емуснова придетсяплатить.

Ктоугодно, тольконе Ниночка.Кто-нибудь нестоль близкийи светлый...

*****

КогдаКрысолов вернулсяв поместье, небыло еще и пятиутра. Старыйдом куталсяв предрассветныйтумани казался призракомиз прошлого.Слишком многов этом местеразговоровпро призраков.Вот и Арсенийуже, похоже,заразился чужойманией.

Емубы добратьсядо своей комнатынезамеченнымда поспать хотьпару часов.День обещаетбыть весьманасыщенным.

Выспатьсяне удалось.Стоило толькозакрыть глазаи с головойрухнуть вгустой, безсновиденийсон, как блаженнуютишину нарушилженский плач.Не плач даже,а вой. Арсенийвскочил, потерлицо, прогоняяостатки сна,глянул сначалана запертуюдверь, потомна застывшегоперед ней Грима.

— Чтотам? —спросилрастерянно.

Ответомемусновастал женскийплач. В коридорепричиталаВерочка. Арсенийчертыхнулся,натянул джинсыи футболку,пригладилвзъерошенныеволосы, распахнулдверь.

Верочкасидела на корточкаху стены напротив,обхватив головуруками, покачиваясьиз стороны всторону. Шелковаяночная сорочказадралась,обнажая белоебедро. Появлениямужчины она,кажется, дажене заметила.

— Чтослучилось? —Онприсел рядом,попыталсязаглянуть взаплаканноеВерочкино лицо,взгляд упална зажатый вее руке мобильныйтелефон, и сердцесжалось отнедоброгопредчувствия.—Чтослучилось, яспрашиваю!

Верочкапосмотреласовершеннобезумным взглядом,взмахнуламобильникомперед его лицом.

— Онразбился, —сказала,заикаясь. —Яспала, а телефонзазвонил. Эдиктакой... Он можетзвонить дажесреди ночи, япривыкла. Нехотела отвечать,а он сновапозвонил... Аэто не он, а они...—Онаспрятала лицов ладонях, сновазавыла.

— Кто— они? Полиция,врачи? — Изнескладногорассказа Арсенийпонял толькоодно: ночнаяпрогулка Эдиказакончиласьтрагично.

— Избольницы. —Верочка всхлипнула.— Они сказали,что из больницы.Что он разбилсяи теперь вреанимации,что у него алкогольв крови. — Онавдруг поднялана Арсениявзгляд, произнеслас ненавистью:— Сколько разего просила,чтоб не садилсяпьяный за руль!И Ната тожепросила! А он— не бойся, сеструха,я фартовый! Воткакой он фартовый...В реанимации.

— Чтовы тут за концертустроили?! Раньеще несусветная,а вы орете! — Вкоридор выплылаАнастасия. Вотличие отрастрепаннойВерочки, выгляделаона идеально,словно толькоиз салона красоты.О том, что Анастасияне на светскомрауте, а у себядома, говориллишь шелковыйпеньюар, да итот был такойроскошный, чтоне уступил быи вечернемуплатью. — А ятебе, Верка,говорила, нечегос незнакомымимужиками кувыркаться!Что ты сделалс ней, урод? —Указательныйпалец Анастасииедва не уткнулсяАрсению в лоб.

—Эдик,— Верочка всхлипнула,придерживаясьза стену, встала,помахала мобильникомтеперь ужеперед Анастасией.— Эдик ночьюразбился!

—Насмерть?— На холеномлице Анастасиине дрогнул ниодин мускул.Вот ведь семейка!Банка с пауками...

— Недождешься! —вскинуласьВерочка. — Язнаю, высИлюхой спитеи видите, какнас со светусжить! Толькохрен вам! Эдикпоправится!А я знаете что?Я сегодня жек нотариусусъезжу, завещаниесоставлю, чтобвам ничего,слышишь ты —ничего не досталось!

— Дакому вы нужны,убогие? — Анастасияпо-кошачьиграциознопотянулась.— Какое от васнаследство?Одни долги! Анасчет нотариусаты, пожалуй,права. Надо бык нему заглянуть,чтобы некоторыене зарились.Ну как, родственничек,— она растянулагубы в недобройулыбке, — нравитсятебе у нас? Нестрашно? Еслинадумаешьвалить отсюда,то имей в виду,я готова выкупитьтвою долю поместья.