— Мой!— Смуглыеруки обвилисьвокруг егошеи, и терпкийаромат сновазащекоталноздри.— Теперьмой навеки.

Еслизакрыть глаза,еслиотдатьсявоспоминаниям,то можновспомнить ту,другую,такуюже ненасытнуюи опасную— Эвтерпу.Тогда все былотак же сильно— докрови, до боли,досбивающегосядыхания.

— ТыбудешьМельпоменой[13]!— Савваперекатилсяна живот,подмялподсебязадыхающуюсяЛалу.

—Буду!Кемскажешь, теми буду!— Онаобвела победнымвзглядом притихшихмуз. —Ты видишь,какаяя, Савва?!Видишь, как сомной?!

Онвидел, хоть ужепочти ослепот мальчишескойстрасти.

— Тымоямуза!

— АНина? —Лалаотстранилась,повела острымиплечами, стряхиваяеголадони. —Онатожетвоя муза?

—Большенет. —Воспоминанияо Ниночке сталиразмытыми инечеткими,точно он невиделся с женойне час, а целуювечность. —Я разведусь,моя Мельпомена.

— Нет!— Вплечибольновпились по-кошачьиострые ногти.— Нет,Савва, развод— этоудар по репутациии немалые расходы.

— Кчертурасходы!Я оченьбогатыйчеловек!

— Иостанешьсятаким, еслипозволишь мневсе уладить.— Жаркоедыхание коварнойМельпоменыщекотало щеку.

— Чтоя должен сделать?

— Дляначалаустрой меняв театр. Я усталапрозябать,Савва. Дай мнемесяц, и обещаю,ты не пожалеешь.

Музысмотрели наСавву с укором,но в их взглядахчиталось иеще кое-что.Нетерпение!Скороих станет наоднубольше...

Ниночкаскончаласьчерезмесяцот необъяснимойболезни.Савва разрывалсямежду умирающейженой, ненасытнойлюбовницейи оживающейв мраморе Талией.Это был волшебныймесяц, которыйсделал егомоложе на добрыйдесяток лет.Что было причинойэтих чудесныхметаморфоз,Савва не знал.Может, наполненныйсветом камень,может, страстныеобъятия Мельпомены,а может, работанад статуей.Он ходил рукаоб руку со смертьюи чувствовалсебя восхитительноживым.

Лалапереехала вПарнас черезполгода послепохорон Ниночки,и вместе с неюв доме Саввыпоселилосьупоительноечувство опасности.Хрустальныйфлакон с бесцветной,лишенной запахажидкостью Савванашел в будуарежены почтисразу. Ему ненужна былаэкспертиза,чтобы понять,что находитсяво флаконе. Емудаже не пришлосьгадать, ктостанет следующейжертвой ненасытнойМельпомены.Глупая девочка,возомнившаясебя всесильной...

Лалародила зимойшестьдесятвторого. Савваснова сталотцом, теперьу чего было дведочери. Лазаназвала девочкуТамарой и едвали не сразупосле родовпередала еена руки няни.Ребенок интересовалее так же мало,как и Савву.Лала рваласьлицедействовать,подмосткиманили ее сильнее,чем супружескоеложе, а во взглядечерных глазСавва все чащевидел нетерпение.

*****

Мартав нетерпениирасхаживалапо подъезднойдорожке. Лысыйвелел ждать,вот только гдевзять терпения?!Хорошо, что онавсе рассказала.Наверное, нужнобыло рассказатьеще в тот самыйпервый визитКрысолова кНате. Она хотела,но в последниймомент передумала.Он ведь отказалсяим помогать,так зачем жерассказывать?

Мартапомнила тотдень в мельчайшихподробностях,помнила, какпослушный ипокладистый«Ниссан» потерялуправление,как испуганнобарабанилоее сердце, аладони оставлялина оплетке рулявлажные следы,помниларастерянно-озадаченноелицо механикаи его советобратитьсяк «комуследует».Она не стала,струсила, даласлабину. «Тех,кого следует»Марта бояласьедва ли не большетого, ктоподстроилэтуаварию,с того самогомомента, какНата назвалаее дрянью ипообещала всеуладить...

Лысогоне было достаточнодолго, илиМартепросто показалось,но ждать большене оставалосьникаких сил.

Онавошла в кабинетбез стука, ейвдруг показалосьважным застатьего врасплох.У нее получилось.Согнувшийсяв три погибелиперед сейфомЛысый вздрогнул,торопливо сунулчто-то в карманкуртки. На мгновениеМарте показалось,что это оружие.Наверное, показалось.Зачем емуоружие?

— Кодот сейфа забыл!Прикинь! —Онвыпрямился,широко улыбнулся.— Аты заждаласьнебось дяденьку?А дяденькасейчас, толькокомп выключитв целяхэкономииэлектричества.

—Заждалась.

Мартакивнула, подошлак столу, заставленномугрязными чашкамииз-под кофе,заваленномубумагами ижурналами.Лысый возилсяс компьютером,а она от нечегоделать рассматривалависящие настене фотографии.Фотографийбыло немного.Вот пятнадцатилетнийЛысый, еще совсемдаже не лысый,а вполне волосатый,улыбается втридцать двазуба и прижимаетк груди какой-токубок. Вот ужеповзрослевшийЛысый обнимаетза плечи полноватуюженщину, похожуюна него так,как может бытьпохож толькородной человек,наверное, маму.Лысый ужесегодняшний,разбитной иуверенный всебе, рядом сКрысоловом.Лысый привычноулыбается,Крысолов привычнохмурится.

— Ну,я готов! — Голосза спиной Мартауслышала, когдаостановиласьнапротив самойпоследней,четвертой,фотографии.

...Лысый,уже не подросток,но еще не взрослыйдядька, в строгомкостюме судивленно-растеряннымвыражениемлица что-товещает с яркоосвещеннойсцены, а рядом...Сердце замерло,пропустилоудар. Мартапровела ладоньюпо враз взмокшемулбу. Рядом сЛысым — еемноголетнийкошмар, еенепроходящаяболь...

...Полноватыйпарень, с завитушкамикоротко стриженныхволос, с яркимрумянцем наполщеки, с наивнымблизорукимвзглядом из-подочков...

— ...Аэто мы изобрелиодну штуковину.— Голос Лысогопробивается,словно черезтолстый слойваты. — Нас тогдадеканат дажекакими-то дипломаминаградил. Эх,где мои семнадцатьлет?..

...Гдемои семнадцатьлет?.. В глазахтемнеет, стеныкабинета растворяютсяв морознойдекабрьскоймгле, и ветерв лицо, и ужесовсем другойголос:

— Даты не дрейфь,Мартенок! Я жтут, с тобой, яж подстрахую,если что.

Ледянаякрошка царапаетщеки, холодпополам сострахом заставляеттело дрожатьмелкой дрожью.Хорошо, что ужетемно, хорошо,что Макс невидит, как сильноона боится.Бесстрашный,безбашенныйМакс никогдаее не поймет.Он не делаетскидок на то,что она, Марта,младше и неопытнее,на то, что онавсего лишьженщина, онпросто выполняетее же просьбу.

Ненужно былопросить! Вотчем оборачиваетсяглупая бравада,когда делокасается Макса!Да и бравадали? Марте, у которойс детства быловсе, что толькоможно пожелать,не хваталосущего пустяка— адреналина.В этом она былабольше остальныхпохожа на Макса.Гонки по ночнойавтострадес восемнадцатилет, дайвингс девятнадцати,первый прыжокс парашютомс двадцати...На какое-товремя ей хваталои драйва, и зарядаот пережитого,а потом снованаваливаласьтоска.