восторженного приема постепенно стала уходить из сознания советских лидеров. Улыбка на лице Булганина постепенно угасла. Ее сменило привычное выражение легкой усталости и равнодушия.

— Черт возьми! — нарушил вдруг тишину в салоне «Роллс-ройса» Николай Александрович. — Куда делась моя авторучка?

Премьер-министр лихорадочно обыскивал все емкости своего огромного пиджака, но найти заветную ручку никак не удавалось.

Хрущев ехидно хихикнул и заявил:

— Ну что, Коля, умыкнули у тебя твою бесценную ручку?

— Какая ручка была! — сокрушенно сетовал Булганин. — С золотым пером!

— Не надо было часами напролет автографы раздавать, — назидательно заметил Никита Сергеевич. — Потерял ты, Коля, бдительность, вот и ручку потерял. Поделом тебе будет.

Булганин помрачнел от услышанного больше, чем от потери любимой ручки, отвернул лицо в сторону и уставился в окно.

Чтобы снять напряжение, Олег Трояновский решил рассказать Хрущеву с Булганиным похожую историю из исторического прошлого англо-российских отношений.

— Этот курьезный случай, — начал он, — произошел с фаворитом Екатерины II, знаменитым графом Григорием Орловым. В 1775 году он тоже побывал в Лондоне. Могучий, статный красавец, он произвел большое впечатление на англичан и особенно на англичанок. С ними он охотно флиртовал. Его роскошная одежда, золотые украшения и блеск бриллиантов — все это не могло оставить равнодушным английских воришек.

Однажды выйдя после спектакля из Ковент-Гардена, Орлов обнаружил, что из кармана исчезла его любимая золотая табакерка, усыпанная драгоценными камнями. Как оказалось, ее похитил знаменитый на весь Лондон вор Джордж Баррингтон, прозванный «королем карманников».

Орлов был мужчина не промах, и тут же отловил вора в толпе. Правда, упрятать его за решетку не удалось. Ловкач во время поднявшейся кутерьмы успел сунуть украденную табакерку обратно в карман пиджака Орлова.

Говорят, — закончил свой рассказ Трояновский, — эта история очень развеселила императрицу. Екатерина долго смеялась и приговаривала: «Я знала, что в Англии воздадут справедливость князю Орлову».

— Будем считать, Коля, — заметил тогда Хрущев, — что воровством твоей драгоценной ручки Англия и тебе воздала по справедливости.

Булганин в ответ сделал попытку улыбнуться, но кроме гримасы на его лице шутка «Первого» ничего не вызвала.

22 апреля, воскресенье.

Лондон, Мэншн-хаус,

резиденция лорда-мэра

Это был феерический прием, устроенный мэрией Лондона. И место встречи, и список приглашенных, и торжественная церемониальность действия — все составляющие торжественного приема были на высоте.

В роскошном здании городского собрания, напоминавшем гостям своим обликом московский Дом Союзов, собрался весь цвет британского высшего общества, а также наиболее заметные представители бизнес-элиты страны. Советская делегация также была представлена в полном составе.

Мэншн-хаус был официальной резиденцией лорда-мэра Лондона уже двести лет. Его, как и Гилдхолл, использовали для торжественных сессий и официальных мероприятий, но и не только для них. Здесь находился и зал судебных заседаний, и офисы чиновников мэрии и даже КПЗ для готовых предстать перед судом магистрата арестованных.

Этот помпезный дом городского собрания построил в 1752 году архитектор Джордж Дэнс. Фасад он украсил шестью огромными коринфскими колоннами, а огромный центральный холл назвал Египетским залом. Периметр зала Джордж Дэнс также снабдил массивными колоннами, выполненными в египетском стиле.

И все же главная ценность этого здания была, по мнению специалистов, не в его архитектуре, а скорее в коллекции из 84 картин бельгийских и фламанских художников, которые украшали залы Мэншн-хаус. Здесь можно было увидеть полотна Адриана ван де Вельде, Яна Стена, Дэвида Тенирса Младшего, Франса Хальса и многих других замечательных мастеров. Только живопись вряд ли волновала в тот день участников форума.

Прием в городском собрании был долгожданным событием для его организаторов. Не меньше остальных на воскресный обед в Мэншн-хаус Хрущева с Булганиным ждал экс-лорд-мэр Лондона сэр Сеймур Ховард. В истекшем году его сменил на этом посту сэр Куллум Уэлч, но новый хозяин Мэншн-хаус в это время находился по другую сторону океана, с визитом в Соединенных Штатах Америки. Поэтому отсутствующего лорда-мэра заменял его предшественник на этом посту.

Экс-мэр был удивительной фигурой во многих отношениях. Сеймура Ховарда отличали не только высокий рост, статная фигура, предприимчивость и ум. Он был еще и посланцем простого народа в городском собрании Лондона — явление не слишком частое в ту пору. Выходец из семьи простых тружеников, он еще мальчишкой начал трудиться в овощной лавке, чтобы помочь родителям заработать лишний фунт. После войны он попробовал себя в бизнесе, основав небольшой заводик по производству зубной пасты. Позднее это предприятие разрастется в крупный конгломерат, один вид продукции которого станет известным во всем мире — презервативы «Дюрекс». С успехами в бизнесе вырос и статус самого мистера Ховарда. В 54-м его избрали лордом-мэром, а год спустя Его Величество королева Елизавета II удостоила его баронского титула.

Три подряд поколения мужчин в роду Ховардов избирались мэрами Лондона. Первым оказался сам барон в 1954 году, вторым стал его сын Ховард в 1971-м, а третьим — внук Эдвард в 2001 году. Настоящая династия!

Прием в городском собрании чем-то напоминал встречу двух враждовавших между собой кланов в трагедии Шекспира «Ромео и Джульетта». «Монтекки» и «Капулетти» получили наконец возможность мирно встретиться и лучше узнать друг друга. Некоторые представители этих враждующих лагерей были весьма заинтересованы поближе познакомиться друг с другом и даже начать сотрудничать.

Советский рынок был огромен — опустошен недавней кровопролитной войной: не хватало многих товаров, колоссальный дефицит. Советская послевоенная экономика росла семимильными шагами, но однобоко. Выражаясь языком госплана, преимущественное развитие отводилось в СССР так называемой группе А, то есть развитию средств производства. На группу Б — производство предметов народного потребления — государственные приоритеты не распространялись. Эта группа Б оказалась, что называется, в загоне. Ну а британская промышленность, быстро набиравшая темпы после второй мировой, была на подъеме и не брезговала преимущественным развитием потребительских товаров. Поэтому ее воротилы с интересом поглядывали в сторону СССР, надеясь на выгодные заказы и большие доходы. Взаимный интерес был налицо. Не хватало политической воли. Ни та, ни другая сторона из-за идеологических разногласий и политических препятствий не готовы были двинуться навстречу друг другу.

За длинными столами, выстроенными по периметру Египетского зала вдоль высоких колонн, сидели, чередуясь друг с другом, «Монтекки» и «Капулетти». Их одновременно и тянула друг к другу и отталкивала непреодолимая вражда двух кланов, в которой странным образом уживалось не только соперничество, но и желание сотрудничать.

Экс-лорд-мэр, облаченный в церемониальный кафтан, украшенный дорогими цепями и почетными регалиями главы города, восседал за центральным столом в высоком кресле, вершину которого обрамлял герб Лондона. В этом обличье и антураже Сеймур Ховард выглядел не хуже любого монарха, был в меру значителен и торжественно красив. Его