Брэнда погладила меня по щеке:

— Мы обязательно поедем, милый, я как раз хотела тебе об этом сказать… Доктор ждет меня 11-го числа в Женеве. Я ложусь в его клинику. Вот такой у нас грустный медовый месяц, милый!

Я зарылся в ее волосы:

— Это ничего, родная, главное сейчас — ты…

На следующий день позвонил инспектор Хьюз и сообщил, что, согласно заключению баллистической экспертизы, в Тима стреляли из пистолета «Беретта» 9-го калибра.

— Нам повезло: в мае из этого же оружия был убит охранник при ограблении ювелирного магазина на Парк-Лейн. Нескольких грабителей мы задержали после нападения, изъяли часть похищенного, а вот пистолет как сквозь землю провалился. Видимо, остался у кого-то из тех, кто еще гуляет на свободе. Ну ничего, мистер Дин! Мои ребята сейчас в тюрьме, допрашивают осужденных по тому делу. Думаю, мы скоро получим нужную информацию о том, кому принадлежал этот пистолет. А через него выйдем и на нашего убийцу.

— Я могу чем-то помочь?

— Не переживайте, занимайтесь своими делами, я буду держать вас в курсе.

Все дни я проводил с Брэндой. Мы ходили на прогулки, ездили на кладбище к Тиму, говорили обо всем и ни о чем, вспоминали наш домик в Брайтоне и любили друг друга. Это были странные дни, печальные дни. Может, доля вины в этом лежала на наступившей осени, так как зарядили дожди: вроде бы еще по-летнему теплые, но уже дающие понять, что лето закончилось, и это только начало. Впереди нас ждали холодные времена, а весна еще ой как нескоро… И увидит ли эту весну моя Брэнда? Я старался об этом не думать.

Утром 11 сентября небольшой, но довольно комфортабельный самолет Кэмпбелла перенес нас из Лондона в Женеву. В аэропорту нас встретил автомобиль клиники «Женолье», высланный Стивенсом. Сама клиника находилась всего в получасе езды от аэропорта — между Лозанной и Женевой. Очень удобно.

Доктор Стивенс тепло поприветствовал нас, после чего отослал меня и Адама Кэмпбелла пообедать в их ресторан «Ля Табль», расположенный в здании клиники, а сам занялся оформлением Брэнды, пообещав, что скоро и она, и он сам составят нам компанию.

Мы сделали заказ и пока ждали его, мой тесть сказал:

— Ричард, я хотел бы поговорить с тобой о нашем будущем.

— В смысле? — недоуменно спросил я.

— Экий ты непонятливый, зять, — усмехнулся Кэмпбелл. — Ситуация весьма непростая, поэтому не задавай глупых вопросов, а просто послушай. Я не знаю, какова вероятность того, что моя дочь все-таки выздоровеет. Я делаю для этого все возможное и невозможное. Но если нет…

— Не говорите так!

— Ричард, я смотрю на вещи реально, но это не означает, что мне легко и весело. Отнюдь. Я ведь уже один раз прошел через это, когда хоронил жену. А сейчас времени совсем не осталось, понимаешь?

Тут официант принес наш заказ, и Кэмпбелл на минуту прервался.

— Мне нужен наследник, — продолжил он, разворачивая белоснежную салфетку. — Желательно внук. Хотя внучка тоже сойдет. Как у вас с Брэндой обстоят дела в этом направлении?

Я поперхнулся водой.

— Сэр…

— Только вот не надо краснеть, бледнеть, смущаться! Я понимаю, что сейчас не совсем подходящий момент, но одно другому не мешает, верно? Короче, как ее муж, выясни у врача все, что касается зачатия и беременности: возможно это в ее состоянии или же нет. Выясни это немедленно! И еще выясни, какова вероятность, что ребенок будет полностью здоровым, что для этого нужно делать?

— Хорошо, я постараюсь, — я еще не мог прийти в себя от такого откровенного разговора.

— Не постараюсь, а сделай все, чтобы подарить мне внука! — прогремел Кэмпбелл на весь ресторан. На нас обернулись люди с соседних столиков.

— Сэр, говорите тише! — шепнул я. — На нас смотрят!

— Пусть себе смотрят, — отмахнулся мой тесть. — Я ни о чем противозаконном или неестественном не говорю.

Слава Богу, к нам подошли доктор Стивенс и Брэнда. Я испугался, что Кэмпбелл сейчас сам накинется на доктора, не дав ему и пообедать, но мой тесть милостиво позволил им тоже сделать заказ, при этом, однако, потребовав, чтобы они обедали быстрее. Только Адам Кэмпбелл мог себе такое позволить: подгонять с обедом доктора в ресторане его собственной клиники!

После обеда мы все поднялись в главный корпус клиники, в кабинет доктора Стивенса.

— Я хочу осмотреть апартаменты дочери, — заявил Кэмпбелл, делая мне знаки.

— Конечно, — кивнул Стивенс, поднимая трубку внутреннего телефона. — Сейчас вас проводят: миссис Дин мы отвели президентский люкс.

— Как в отеле? — удивился я.

— Ричард, у меня одна из лучших клиник в Европе, — немного, как мне показалось, обиженно сказал доктор Стивенс. — Наши палаты имеют различный уровень комфорта — от обычных до полулюксов, люксов и президентских апартаментов, что позволяет проходить лечение пациентам с разным уровнем доходов.

В кабинет негромко постучали, после чего на пороге возник санитар в синей медицинской униформе.

— Проводите мистера Кэмпбелла в палату миссис Дин, — приказал ему Стивенс.

— Пойдешь со мной, — сказал Кэмпбелл Брэнде, — а Ричарду надо поговорить с доктором.

— Я потом подойду к вам! — крикнул я им вслед.

— Я вас слушаю, — кивнул мне Стивенс, когда мы остались наедине.

Я кашлянул и, выдержав небольшую паузу, начал:

— Доктор, меня интересует возможность нашего с женой зачатия ребенка. Насколько это реально в ее нынешнем состоянии?

Стивенс помолчал. Потом ответил, буравя меня своими пронзительными глазами:

— Мистер Дин… Ричард… Я понимаю ваше естественное желание иметь полноценную семью, детей. Но, увы, в случае Брэнды это практически невозможно.

— Практически?

— Не цепляйтесь к словам. Просто невозможно и все. Объясню, почему. У Брэнды — хронический миелолейкоз, к сожалению, поздно диагностированный. Если бы не смерть Ребекки, матери Брэнды, мистер Кэмпбелл, может, и не кинулся бы проверять дочь, поскольку, по их словам, явных симптомов лейкоза у Брэнды не наблюдалось. Но это и не удивительно: лейкоз способен умело маскироваться. Так что верный диагноз мы поставили относительно недавно, год назад, проведя полное обследование кровеносной системы вашей жены в динамике, включая полный анализ крови и спинномозговой жидкости. И поскольку лейкоз приводит к существенному падению иммунитета и ослаблению организма, любая занесенная извне инфекция может привести к дополнительным трудностям в лечении, а что уж говорить о беременности…

Кроме того, Ричард, последние месяцы мы с Брэндой занимались исключительно иммунотерапией, которая заключается в применении веществ, оказывающих влияние на способность иммунной системы организма разрушать раковые клетки. В организм Брэнды мы вводили моноклональные антитела, связывающие онкоклетку и помогающие этим защитному механизму организма распознать ее. Вы представляете, насколько ее иммунная система слаба? Насколько ваша жена пропитана препаратами — в буквальном смысле слова? А ведь это еще не все! С завтрашнего дня мы начинаем химиотерапию и обязательные рентгенологические исследования: они позволят выявить сопутствующие инфекции и изменения лимфатических узлов. Брэнде предстоит еще и магнитно-резонансная томография для выявления метастазов и оценки общего состояния ее здоровья. И все приведенные мной виды исследований ее организма мы будем проводить неоднократно, для того чтобы в динамике оценить развитие болезни.