— Захочется, Антоша, — отрезала старшая пионервожатая.

Шпала, оказывается, у нас Антон. Антон-ган…н в общем, буду знать, как его побольнее ковырнуть, если понадобится. У меня упражнение получалось из рук вон скверно. Я долго пытался понять, как его делать правильно, и даже поймал ухмыляющийся взгляд Левы, у которого, напротив, все получилось образцово показательно. Я пожал плечами, а вот хрена вам, не буду я выбывать, не дождетесь! Я сел на корточки и кувыркнулся через голову, распластавшись на животе. Не совсем, конечно, честно, но ведь без рук? Тамара аж глаза выпучила, а Шпала, который уже выбыл, начал возмущаться.

— Нечестно!

— Это, Антоша, называется сообразительность! — заверила вожатая.

Она глянула на часы и дала последнее упражнение. Встала на колени и с махом рук поднялась. По итогу невыбывшими оказались девчонки, большая часть легкоатлетов, Лев с еще тремя боксерами, два борца.

Ну и я, несколько неожиданно для себя самого, оказался в числе «выживших». Не самое плохое тело мне досталось. Надежда не умирает, а живет и здравствует.

— Зарядка окончена, а теперь бегом убирать постели, умываться — и марш на линейку!

Пацаны и девчонки гурьбой пошли в корпус, а мне пришлось задержаться.

— Лева, Миша, на минуточку ко мне, — позвала старшая пионервожатая.

Мы подошли, и Тома смерила нас очень педагогичным взглядом поочередно.

— Итак, Михаил, сегодня у вас вместе со Львом ответственное мероприятие!

Ага, очередные педагогические ухищрения. Ну-ну…

— Какое? — уточнил я, не забыв изобразить легкое удивление.

Лев промолчал, но было видно, что напрягся. Желваки ходили под кожей. Хотя он старался выглядеть беспечным.

— Вы вдвоем, мальчики, займетесь уборкой территории нашего замечательного лагеря!

И сияет. Как Кремлевская ёлка.

— Ну Тамара Ипполитовна, — попытался возразить Лев.

— Ничего не знаю, ваши недостойные пионеров поступки следует исправить поступками хорошими и общественно значимыми. Возражения не принимаются, инициатива приветствуется.

— Бляха цекатуха… — процедил Лева едва слышно.

— Чего-чего ты там сказал? — насупилась пионервожатая.

— Блин, говорю, — не растерялся Лева.

— Какой еще блин? — не сдавалась та.

— Да… слышал, что блины на завтраке сегодня будут.

Я ухмыльнулся изворотливости паренька.

— Тамара Ипполитовна, раз мы дежурные, можно тогда на линейку не идти? — спросил я.

Ну а чем черт не шутит? На линейку идти совсем не хотелось.

— Еще чего, пойдёте как миленькие! — фыркнула Тамара. — Хотя… если после завтрака у вас вместо знамен будут метлы и совки, то почему бы и нет. Ладно, пионеры, вы все поняли?

— Угу, ага, — ответили мы практически синхронно.

На самом деле идея с уборкой территории для меня была ни в кулак, ни в дулю. На день у меня уже были выстроенные если и не наполеоновские, то планы. И совсем не хотелось от них отказываться. Однако отказаться от уборки я тоже не мог, тут добровольно-принудительный порядок, так сказать. Поэтому недовольное лицо Левы мне откликалось, скорее всего, со стороны я смотрелся точно так же. Зато на линейку мы-таки не пойдем. Ну хоть что-то хорошее должно же быть.

— А кто хорошо себя будет вести и справится с порученным, тот после сна пойдет купаться на речку! — выдала Тома.

Мы с Левой переглянулись и зашагали в разные стороны. Жопа об жопу и кто дальше прыгнет. Уходя с футбольного поля, я решил подойти к Сене. Хотелось поинтересоваться самочувствием толстяка и узнать, что он видел… вернее, видел ли в столовой. Он сидел у большого камня, непонятно откуда взявшегося на территории лагеря, и внимательно на него смотрел.

— Сень! — подошел я к нему со спины и окликнул.

Он вздрогнул, резко подался вперед и накрыл ладонью землю, но, видимо, вышло что-то не то. Раздосадовано всплеснул руками.

— Ну блин! Ты ящерицу напугал!

— Ящерицу? — я с интересом обошел камень и заметил под ним небольшую норку, видимо, туда и ушла рептилия.

— Зелёная, королевская! — толстяк показал ладонь. — Сантиметров пятнадцать… без хвоста.

— Чешешь, — хмыкнул я.

— Честное пионерское…. — Сеня предвкушающе покосился на норку рептилии. — Зеленая, как малахит. Серых здесь — как кизяков в коровнике, а вот зеленушка редкая. Так ты чего хотел?

— Да так, — я пожал плечами и сделал вид, что не в курсе. — Ты же утром куда-то дернул, даже не предупредил. Чего испарился?

— Не хочу говорить об этом, — буркнул Сеня и снова уселся на камень.

Я заметил, что он приготовился к ловле ящерицы и притащил с собой железный красный контейнер с мамкиной кухни. Красный такой, с белыми точками и плотно закрывающейся крышкой. В контейнере были аккуратно сделаны надрезы для вентиляции. Ну, чтобы ящерка не задохнулась.

— Не видишь я занят? — раздраженно добавил он.

— Как хочешь, — я не стал спорить, видя, что толстяк пребывает не в лучшем расположении духа.

Видимо, все же стал свидетелем амурных дел матушки с директором.

— Ящерицу-то помочь поймать?

— Сам справлюсь.

Ну, сам — значит, сам. Я хорошо помнил, как в детстве ловил ящериц. А потом ходил с ними везде, где только можно. Ну и где нельзя тоже. Пару раз даже засыпал с прыткой красоткой, поставив у подушки коробку из-под обуви, в которую ящерку поселил. Другими словами, я прекрасно понимал, что если Сеня поймает ящерицу сам и она к тому же и правда окажется зеленой королевской (так называли больших ящерок, о которых мечтали все), то внимание ему будет обеспечено. Поэтому пусть ловит, а у меня все по графику. Идем заправляться-умываться.

Я догнал остальных только у корпуса. Той же веселой гурьбой ребята разошлись по палатам. Заправить постель — дело скучное и рутинное, но в пионер-лагере можно узнать тысячу и