Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вот скажи, почему все сторожи такие дурные? Злющие…
Бабка выпить не дает.
И мы, не сговариваясь, хором расхохотались. Получилось действительно смешно. Опасно, но все же. Смеялись долго, прерывались, но только затем, чтобы переглянуться и рассмеяться с новой силой.
— Смешинка в рот попала! — хихикал Сеня.
— Ладно, поехали, — я утер выступившие от смеха слезы. — Время поджимает.
Никогда и думать не мог, что еще раз переживу такие знакомые всем с детства ощущения прилива адреналина. Тем более не думал, что в свои годы я хоть когда-нибудь смогу вот так совершенно искренне смеяться рядом с четырнадцатилетним мальчишкой, который годился мне во внуки.
Наверное, только сейчас я понял, какой шанс предоставила мне судьба. Я жил, и жил по-настоящему!
Мы сели на велосипед и поехали в лагерь.
Глава 18
В лагерь мы приехали в пять минут седьмого. Об этом свидетельствовали большие часы, установленные над входом в административного здания.
— Успели! — радостно сообщил Сеня.
Подъем был ровно в семь. Я удовлетворенно кивнул. Мы не просто успели, а с часовым запасом.
— Ну и все, а ты боялась, только юбочка помялась! — брякнул толстяк, вспомнив пошлую шутку, и сам же своей шутке заржал.
— Ты погоди говорить гоп, пока не перепрыгнешь. Нам же еще в столовку это добро надо пронести, — наставительно сказал я. — Ключи у тебя кстати есть?
— От столовки?
— Нет, от квартиры, где деньги лежат. Конечно, от столовки, блин! Как ты предлагаешь нам нести туда ягоды?
— М-м… — Сеня задумался, потер нос тыльной стороной ладони. — А через окно, не? Мамка вроде не закрывает окна, чтобы проветривалось.
Получалось, что само лето открывало перед нами все двери.
— Пойдет, — кивнул я.
В отличие от чуждой территории колхоза, здешние лазейки толстяк хорошо знал и за пару-тройку дней успел изучить все обходные тропы. Мы подъехали не к главным воротам (не дай бог кто из тренеров уже не спит), а чуть ниже, где под забор был сделан самый настоящий партизанский подкоп. Места под забором было вырыто достаточно, чтобы пролез не только я или тот же Шмель, но и гораздо более крупногабаритный Сеня.
— Ты сам, что ли, постарался? — догадался я, оценив ширину норы.
— Ну а кто! — толстяк надулся и чуть ли не оскорбился, будто я сомневаюсь в его силах. — Вчера часа два рыл. Мой секретный ход.
— А тебе на фига это? — уже спросил я, а только потом подумал.
Задавать такой вопрос четырнадцатилетнему пацану — путь не туда. Даже если особого смысла в секретном ходе не было, целью могло оказаться самое рытье.
Но Сеня все же нашел вескую причину, даже несколько.
— Во-первых, — он по-деловому загнул палец, — об этом ходе пока что никто не знает. Ну, кроме тебя. Во-вторых, через него я буду ходить купаться на речку, пока вы дрыхнете днем.
Я показал большой палец.
— Ладно, Сень, хватит болтать, я полезу первым, а ты мне добычу подашь.
— Идет!
Я снял майку, чтобы не перепачкаться, и пронырнул пулей по ту сторону забора, как жиром обмазанный. Подкоп со стороны лагеря оказался предусмотрительно завален сосновыми ветками.
— Держишь? — Сеня сунул в подкоп «мешок» с ягодой.
— Держу, — я перехватил мешок и вытянул.
За майку Сеня беспокоился не зря. Её теперь придется либо несколько раз стирать, либо вообще на выброс. Ну и подшить ее тоже будет не лишним. Надеюсь, это того стоило.
Вслед за мешком в подкопе появилась задница толстяка, почему то полезшего задом наперед. Он с трудом протиснулся в сделанный им же подкоп и, естественно, весь перепачкался в земле. Вылезши, принялся отряхивать пузо, колени и локти.
— Ну что, партизан, идем, будешь показывать, где окно?
Мы двинулись к зданию столовой, осматриваясь по сторонам. Опасность встретить кого-нибудь из тренеров, а то и директора с Тамарой, несмотря на ранний ещё час, была. Но обошлось без происшествий, если кто и проснулся раньше, мы с ним разминулись. Оно и к лучшему, желания прятаться по клумбам, как я это провернул вчера, особо не было.
На секунду я представил, как мы в этот момент смотрелись со стороны. Два партизана, бегущих по территории лагеря гуськом. Один из которых тащил в какой-то тряпке ворованные на колхозе ягоды. А второй был перепачкан с ног до головы в земле и бежал с голым торсом, сотрясая холодцом.
— Туда! — скомандовал Сеня, когда мы приблизились к столовой.
Мы обогнули здание и забежали с торца. Там действительно было приоткрытое окно. Сеня, видимо, зная эту «кухню», уверенно раскрыл его нараспашку.
— Ты откуда знаешь, что окно тут открыто? — улыбнулся я.
— Ну-у… знаю.
По красноречивому ответу я быстро смекнул, что Сеня не только ходит купаться на речку во время дневного сна, но и не прочь залезть в столовую для внепланового перекуса.
Ладно, это все лирика. Я подошел к окну, встал на цыпочки, чтобы заглянуть внутрь. Внутри не было ни души. Мама Сени приходила в столовку не раньше семи. Полтора часа ей вполне хватало, чтобы приготовить на всех завтрак. Не без помощи конечно кухработниц и дежурных из числа пионеров.
Без помощи залезть на кухню было довольно проблематично, поэтому я попросил Сеню подсадить. Тот подхватил меня под мышки и поднял. Сделал это толстяк с такой легкостью, что у меня сложилось впечатление — при желании он мог закинуть меня в столовую, особо не напрягаясь. Еще раз отметил про себя отличные силовые задатка друга.
Я закинул ногу на подоконник, забрался на него и, усевшись удобнее, показал, что готов забрать груз.
— Держи!
Сеня схватил мешок, поднял, я ухватился и через мгновение поставил добычу