— Я выросла в самом Штальштадте. Это большой город из стали и бетона под защитным куполом. Почти весь Кригсхайм после Великой Галактической войны превратился в радиоактивную пустошь. Месть войск Великородины и Империи была жестокой…

Карл знал, что память о той войне для жителей Кригсхайма была совсем иной, нежели для великородинцев. Никаких орденских лент, парадов победы и гордости за свой мир, потому что гордиться было нечем. В начале Эры Империи Кригсхайм долгое время оставался самой мощной независимой человеческой державой в Галактике — ВССМ фактически только учился ходить, а Синто никогда не могла потягаться с силами Кригсвера. Но, так или иначе, криганское государство пало и покорилось Богу-Императору.

Империя обложила мир огромными долгами, и там наступил экономический кризис, выхода из которого люди ждали, но не видели. Многие мечтали о возрождении могучего Кригсрейха, и эти чаяния нашли отклик в харизматичной фигуре Людвига Гюнтера, тайного Лорда Разрушения по имени Зигфрид. Поэтому Гюнтер быстро заручился поддержкой масс, и на Кригсхайме за считанные годы установился новый порядок, по сути ничем не отличающийся от имперского, но с другой элитой у руля. Кригсфюрер Гюнтер поставил на колени целую звёздную систему и начал кампанию по «освобождению» Галактики, приостановленную совместными силами Великородины и Империи. А на уроках Лорда Вальдемара Карл узнал, что на самом деле Высшие Лорды Разрушения, которые стояли за Айнуром Алмазовым, заключили временный союз с имперцами против невыгодного и опасного для Тёмного Замка режима Лорда Зигфрида.

— Я училась в Штальштадтском Университете на филолога и сейчас работаю лингвистом. Жизнь у меня обычная, скучная. Есть компания подруг, но я от них устала. Раньше они были интересными, заводными, а теперь думают только о том, как удачно выйти замуж и наплодить детей. Мама меня тоже пилит, но мне не очень хочется.

— Не понимаю людей, которые оценивают других по количеству произведённой ими биомассы. Империи нужно мясо для войн и заводов, вот общество на этом и завязано. А я хочу сделать что-то по-настоящему новое, великое, а не тратить силы на обывательскую жизнь, на серость! — Карл говорил так увлечённо, что почти перешёл на крик.

— И что же ты сделал за свою жизнь? — подняла бровь Барбара.

— Ничего, если не считать пропагандистских приёмов, которые сейчас используются в пограничных мирах, и нескольких статей, на которые ссылается почти вся мыслящая часть Замка, — усмехнулся Птитс.

— От скромности ты не помрёшь, Карл.

— Верно, — ответил он.

И изобразил жест Пикселя — улыбку с поднятым большим пальцем. Это получилось немного неуклюже и натянуто. Но от удивления криганки Птитс уже улыбнулся и засмеялся по-настоящему, неподдельно, расслабленно.

Карл и Барбара дошли до площади со статуей святого Себастьяна и, положив двадцать империалов в робота, облетели остров на туристическом флаере. Курс был задан автопилотом. Белый сияющий флаер без крыши зажужжал, приподнялся над асфальтом и резко тронулся. Под радостные крики Карла и Барбары он стремительно промчался над балконом казармы, обогнул гору и коснулся воды. Скользящие на флаере люди чувствовали свежесть моря и брызги, летящие из-под его днища. Барбара держалась за Карла, хотя они оба были пристегнуты ремнями безопасности. Наконец флаер взлетел и, миновав форт, космопорт и скалу с церковью, вернулся на площадь перед казармами.

— Карл, здесь так замечательно, — сказала Барбара, вылезая из машины, — не ожидала такого от Зекариса.

— Я тоже, — Карл посмотрел на неё, — я тут больше года, но понял, насколько чудесно это место, лишь сейчас. Наверное, ты мне помогла.

— Возможно, — пожала плечами Барбара.

Облака на небе стали больше и превратились в серые тучи. На площадь начали падать одинокие капли.

— Пойдём ко мне в таверну, Карл. Переждём дождь.

— Я не возражаю, — улыбнулся Карл.

Они вдвоём, хихикая, побежали по опустевшей улице к таверне, а дождь забарабанил ещё сильнее. Промокшие Птитс и криганка поднялись по лестнице на второй этаж и добрались до номера Барбары. Из большого окна были видны здания-близнецы губернаторского дворца и вытянувшиеся перед ними фермерские домики, а по стеклу беспощадно хлестал дождь. Стены, как и на первом этаже, были обиты вагонкой. На тумбочке среди личных вещей Барбары стояла небольшая банка с засоленным местным крабом. Такие незатейливые украшения пользовались популярностью у неприхотливых местных жителей. На стене у двери в круглой раме с потрескавшейся позолотой висела картина-экран, где покачивались от ветра хвойные деревья в каком-то лесном мире. Стандартная модель, которая могла при желании выполнять функции зеркала и телевизора.

— Мы промокли, — уныло подытожил Карл.

— Так сними одежду, — расслабленно сказала Барбара.

Она задёрнула шторы, сняла с себя шорты и футболку, а затем и бельё.

— Это будет то ещё испытание для моего мундира, — капитан Птитс повесил этот самый мундир по частям на спинку стула, а фуражкой накрыл красного солёного краба.

Карл смотрел на тело Барбары и чувствовал, как в тюрьме из мыслей срабатывают динамитные заряды, и в стене между ним и миром появилась брешь. Карл никогда прежде не понимал, почему сексуальная близость столь важна для многих людей. В отличие от Пикселя и других своих знакомых, он не мог насладиться одной лишь внешностью и привлекательностью женщины — это его не особенно волновало. Ему была нужна в первую очередь иная близость — эмоциональная, духовная. И именно её в этой Вселенной так сложно было найти. А секс являлся для Карла лишь выражением чего-то большего. Поэтому Лорд Авис окончил Тёмный Замок девственником и позже не испытывал желания вступить в половую связь с кем-то случайным. Единственное, в чём он сейчас не был уверен — это как Барбара отнесётся к его неопытности, однако это, похоже, её не останавливало.

— Ляг на кровать, — сказала она, — не волнуйся ты так — она подошла к нему, увидев растерянность на его лице, и погладила одной рукой его щёку, а второй в это время вложила ему в руку коробку презервативов.

«Всё продумала, хитрюга!»

— Где ты их взяла? — поднял бровь Карл.

— В «лабиринтах», — ответила она, будто говоря нечто очевидное, — у подпольного торговца. Экипаж кораблей — народ простой, им плевать на заповеди Императора.

— Где-где? — нарочито серьёзно спросил Птитс, — надо будет накрыть этих торговцев — нечего сбивать людей с пути истинного.

— А ты это реально сделаешь, а?

— А мне оно надо?

Карл