В одном из окраинных районов, устав биться плавниками о круглые стенки аквариума, одна за другой безропотно засыпали некормленые рыбки.

Юлия знала, что очень скоро ей позвонит СЧАСТЬЕ, по имени Вячеслав…

«…Все природные явления, смена времен года, сезонные изменения погоды объяснялись по Бусову календарю отражением в Яви того, что происходит в Нави, в мире богов и духов. Например, конец Зимы и наступление Весны связывались с тем, что Дажьбог отрекся от богини зимы Мары и притек к богине весны Живе…»…

Под утро Вячеслав зашел взглянуть на Юлию.

Казалось, жар уменьшился. По крайней мере, она больше не металась по кровати и не стонала. Какое-то время он внимательно смотрел на нее с порога комнаты, а потом молча вышел.

В пропахшем целебными отварами коридоре ему встретились Агафья с Матвеем. Они уже несли Юлии завернутый в пуховый платок очередной горшок со снадобьем. Правда, его запах разительно отличался от первого. У Вячеслава даже защипало глаза и запершило в горле, такой ядреный дух шел от него.

– А я все же говорю тебе, надо в мазь добавить барсучьего жиру, хуже-то всяко не будет, а, докторица? – тихонько говорил Матвей Агафье.

– Он тут ни к селу ни к городу! – старушка возмущенно косилась на мужа. – Или ты целителем стал?

– Все-таки хоть капельку, а нужно… – не унимался Мотя.

– Вот и мажься им сам, хоть с ног до головы… Доброго утра тебе, касатик, – отвлеклась от пререканий с мужем Агафья, только теперь заметив Вячеслава.

– Раненько ты сегодня поднялся, – заметил дед. – Или не ложился?

– Не ложился, – эхом откликнулся тот.

– Не переживай, родимый, – Агафья внимательно смотрела на него, прищурив слезящиеся старческие глаза. – Это нам, старикам, уже не спится, а вам, молодым, сон силы и здоровье дает… Иди-ка приляг на печь – это для тебя сейчас самое лучшее. А то вон лицо даже потемнело, того и гляди – сам сляжешь! Давай, давай, а за девушкой мы приглядим, с ней все хорошо будет…

– Спасибо за заботу, – с удивившей его самого искренностью откликнулся Вячеслав. – Постараюсь не доставлять вам хлопот еще и моим лечением…

Конечно, никуда он не прилег. Весь день слонялся по дому как неприкаянный, из угла в угол, от стены к стене. Несколько раз заходил в комнату и с порога в глубокой задумчивости глядел на Юлию. Его лицо за эти дни действительно потемнело, Агафья, давно не различающая без очков даже самого крупного шрифта, зорко видела другие вещи. Он очень осунулся, а глаза его плотно заволокло туманом неразрешимых мыслей.

Он вел себя и выглядел как человек, который никак не может прийти к некоему жизненно важному решению. Вокруг Вячеслава почти явственно сгустились боль и тьма – обитатели дома видели это и старались держаться от нового гостя подальше. Даже Ставр с Громом вели себя на удивление тихо и спокойно. Один лишь Бер странным образом не видел происходящего.

Он, чего уже давно за ним не замечали, улыбался своим мыслям и пребывал в хорошем настроении. К вечеру третьего дня атмосфера вокруг Вячеслава так накалилась, что воздух готов был заискриться от напряжения. Он сидел на крыльце, уставясь на алый весенний закат, когда к нему робко подошел Матвей.

– Сынок, – дед робко тронул его за плечо. – Девушка-то очнулась…

…Юлия открыла глаза.

Увидев вместо ночного леса освещенные стены помещения, она зарычала и сделала попытку отскочить в угол. И только больно ударившись плечом о кованую спинку кровати, поняла, что больше не волчица. Радость захлестнула ее горячей волной, забилась в висках, но в следующее мгновение ледяной ужас сковал тело и душу. Где она? Что с ней?!!

Инстинкты, обостренные до предела опасностью, подсказали – кто-то приближается к плотно закрытой двери, явно привлеченный шумом, который она произвела, ударившись о кровать. Юлия подобралась, готовая в любой момент броситься на врага и в то же время почти теряя сознание от страха. Вскоре дверь действительно открылась… На пороге комнаты, закрывая мощной фигурой весь дверной проем, стоял Бер.

Не понимая, что и зачем делает, повинуясь только глубинному чувству самосохранения, Юлия пружиной вскочила с кровати, вжалась в стену в дальнем углу комнаты и застыла в напряженном ожидании, не стыдясь наготы или, скорее, не замечая ее. Довольно улыбаясь, Бер пробасил:

– Ну, вот и очнулась… Агафья! – крикнул он в коридор. – Принеси какой-нибудь одежки! А то больная-то наша тут голышом скачет, того и гляди, всех мужиков перепугает! Ха-ха!!!

От звука его голоса, вызвавшего вихрь невыносимо тяжелых воспоминаний, Юлия вздрогнула. Но так и не поменяла позы, парализованная столбняком страха.

– Ну, ладно… Кх-м… Вы тут по-бабьи потолкуйте, – неожиданно добродушно выговорил Бер, пропуская в комнату старушку – божий одуванчик. – А я потом… попозже зайду. Успею еще теперь.

И он действительно вышел. Юлия почти с таким же ужасом уставилась на старую женщину, с каким только что глядела на оборотня-убийцу.

– Не бойся, милая, – старушка, шаркая ногами, приблизилась к ней, неся перекинутый через руку ворох тканей. – Хворая ты была, подлечили мы тебя…

– Прошу тебя, ответь, – умоляюще прошептала девушка, еле удерживаясь на ослабших вдруг ногах. – Ответь мне, не было ли тут… ребенка?

– Почему не было? Он и теперь здесь… Да ты рубаху-то хоть накинь, зря, что ли, я с тобой ночи не спала, из лихоманки вытаскивала?!

Агафья всучила одежду в руки Юлии и сама стала помогать ей одеваться. Девушка явно была еще не в себе.

– Здесь?! Как он?? – выдохнула Юлия, не веря в такую удачу. – Что с ним?!!

– Хороший такой мальчуган, здоровенький. Я, как тебя увидела, сразу поняла, что это твое дитя. Сходство у вас поразительное! Бер его Белояром нарек…

– Белояр…

Юлия дождалась, пока старушка подпояшет ее темно-синий льняной сарафан ярким поясом, и только после этого обессиленно опустилась обратно на смятую кровать.

– Белояр… – печально повторила она. – Хорошее имя… И хорошие люди его носили… – взгляд ее затуманился. – Отведи меня к нему!

Вскочив вдруг, Юлия настойчиво потянула старуху за руку.

– Где он? Пойдем!

– Да ты, голуба моя, не спеши так. Увидишь сына, никуда он не денется… Сперва так и так нужно тебе к батюшке Беру сходить. А не то он сам вскорости сюда заявится – сама ведь слышала…

– Он мне не батюшка, – вспылила Юлия, опасно сверкнув глазами. – А проклятье, посланное за грехи…

– Что ты, что ты, нельзя в этом месте такие речи вести! Тс-с… Тут само место такое… – старуха замолчала, испуганно моргая розоватыми, почти лишенными ресниц веками.

– Какое такое? – с опаской озиралась Юлия. – Проклятое, что ли?