Ставр и Гром, один белый от потери крови, а второй черный от адского пламени, опалившего его, лежали на земле, соприкасаясь русыми головами. И их невидящие явь глаза смотрели друг на друга.

Антонио, последний потомок Гауди, стоял на русской земле, держа в руках младенца, и чувствовал, как кровь лютича-оборотня горит в его венах.

…Матвей и Агафья вскоре вернулись обратно в трапезную. Вид у них был потерянный и испуганный одновременно.

– Что там?! – кинулась к старикам Юлия.

– Мы… никого не нашли… – Матвей откашлялся. – В доме, кроме нас, – ни души…

«…Бус, как и Иисус, воскрес на третий день, в воскресенье. И на сороковой день восшел на Фаф-гору. И так Бус Белояр, как и Крышень, и Коляда, стал Побудом Руси Божей, воссел у трона Всевышнего.

Спустя много лет Бус вновь явился в Русколани. Он прилетел на прекрасной птице, на кою взошла и Эвлисия, как и ранее Радуница. И после этого Бус и Эвлисия улетели вместе к Алатырской горе. И ныне они в Ирии, в небесном царстве у трона Всевышнего.

На земле же памятником Бусу остался монумент, воздвигнутый Эвлисией. И он стоял на древнем кургане на реке Этоко много лет, и прохожие могли прочесть древнюю надпись на нем, пока не забылся древний язык и древняя письменность:

О-ом хайэ! Побуд! Сар!

Верьте! Сар Ярь Бус – Богов Бус!

Бус – Побуд Руси Божьей! —

Боже Бус! Ярь Бус!…»…

Юлия не стала дослушивать.

Сверкнув глазами, она бросилась вон из трапезной, бегом, в комнату сына. Та была пуста. И только распахнутое оконце скрипело на ветру. Она, не раздумывая, вылезла в окно и не то прыгнула, не то упала на влажную мягкую землю. Впереди виднелись свежие мужские следы и отпечатки волчьих лап, уходящие к калитке и исчезающие за ней.

Хрипло ойкнув, Юлия автоматически потерла ушибленное колено и бросилась по следам, уходящим прочь. Она не замечала ни боли в ноге, ни хромоты. Слезы лились и лились из немигающих глаз, а губы шептали вечную женскую мантру: «Мама идет… не бойся, мама рядом… мама уже близко…»…

Она добежала до опушки. Влага сверкала бриллиантовыми браслетами на голых руках деревьев.

Юлия вдруг остановилась. В ступоре от накрывшего ее ужаса она смотрела вперед, туда, где черные прогалины расплывались и мерцали сквозь едкие слезы, застлавшие ей глаза. Туда, где следы пропадали, будто их и не было. Жесткая трава уже выпрямилась там, где ее примяли ноги человека и лапы зверя.

Как в страшном сне, она металась из стороны в сторону, в тщетных попытках обнаружить утраченный след. Спешила к выходу из леса и тут же возвращалась обратно, беспомощно озираясь уже почти без надежды что-нибудь обнаружить. Все зря. И эта ее сумасшедшая гонка по следам Велемира, и уже принятое решение подчиниться воле Бера, и даже бегство в Испанию в попытке спасти ребенка – все было напрасно. Ее сын исчез и, что самое жуткое, на этот раз она не имела ни малейшего представления о том, где его искать. Совсем не имела на это сил. И почти уже не имела надежды.

Она не заметила, как Вячеслав подошел к ней сзади, и вздрогнула от неожиданности.

– Ты! – выкрикнула Юлия, вскакивая на ноги и указывая на него пальцем. – Ты все знал!!! Ты специально отвлек меня, чтобы Бер скрылся с моим сыном!!

– Дура! – глаза Вячеслава сверкали опасным огнем. – Зачем тогда, спрашивается, мне было спасать тебя?!!

– Не знаю! Знаю только, что у вас на все найдутся причины!! – заорала в ответ Юлия.

– Причина лишь в том, что ты сама не знаешь, чего хочешь, – отчеканил он.

– Я не знаю?!! Да я уже все знаю про вас, сволочей… И ты такой же, как и все, только хуже!

Вячеслав ничего не ответил.

Он с изумлением глядел на тонкий, ослепительно белый луч, идущий от Юлии вверх и исчезающий в облачной глубине неба. А потом за ее спиной развернулись два сияющих, сотканных из яркого утреннего света крыла. И она, похоже, сама того не замечая, ибо продолжала что-то говорить ему, взмыла ввысь. Ее глаза-хамелеоны сделались льдисто-голубыми, фигуру окутало искристое облако.

Дрянь неблагодарная… все из-за него… я, видишь ли, слишком хороша для него… гад… гад… получи…

Из искристого облака ударили лучи света и ветер такой силы, что половины ее было достаточно для того, чтобы расплавить и завертеть в вихре ничтожного человечка, стоящего внизу с поднятым лицом. Это убило бы его, без всякого сомнения, если бы в этот самый момент Вячеслава не окружил плотный кокон тьмы. Лучи скользнули по нему, не причинив вреда.

Что она творит… идиотка… гадина… всю душу вымотала… не могу так больше… черт, что со мной…

Вячеслав парил над землей. Отсюда, сверху, она казалась никчемной и неудачной игрушкой. От него, как и от Юлии, уходила, теряясь вдали, тонкая, как волос, нить такого темного цвета, что самый солнечный свет избегал ее, боясь сгинуть без следа. Черные, сотканные из мрака крылья двумя парусами развивались за его спиной.

Так вот оно что… он демон… как я сразу не догадалась… и все произошедшее со мной… его заслуга…

На этот раз мерцающее облако света окружило Вячеслава. Но, соприкоснувшись с коконом тьмы вокруг него, разлетелось, пропав без следа. Правда, вместе с облаком исчез и его собственный кокон.

Как же она меня достала… ни секунды покоя… обман… предательство… сплошная ложь… в этом она вся…

Темный вихрь врезался в грудь Юлии и отбросил ее далеко назад. Теперь он хаотично вился вокруг нее, мешая двигаться.

Ах так… тварь… эгоист… ты не имеешь права жить…

Вячеслава укрыло белоснежное слепящее сияние. Он стал задыхаться в плотном потоке света. Смертельным усилием он разорвал его стрелами тьмы, что брызнули от него во все стороны, задев Юлию.

Ей мало мучить и бросать меня… теперь решила убить…

Дождь темных стрел обрушился на Юлию, оставляя прорехи в ее сияющих крыльях.

Сволочь… козел… скотина… всю жизнь сломал… и за что… за любовь…

Юлия морщилась от потока энергии, концентрирующегося у нее в груди.

Теперь уж точно… тебе конец…

Огромная, полыхающая сиянием воронка возникла перед ней и быстро увеличиваясь, устремилась к Вячеславу.

А стоит ли вообще… игра свеч… зачем жить… если я погублю ее… безжалостная какая… последний раз посмотрю ей в глаза…

Юлия видела, как воронка потянулась к Вячеславу, будто хобот, норовя поглотить его.

Вот благодарность за любовь… любовь… почему он не сопротивляется… очередной трюк… говорил, что любит… разве… слова Бера… могут быть правдой… последний раз посмотрю ему в глаза…