Мы устали, и нам нельзя разговаривать, чтобы не нарушать тишину, поэтому быстро засыпаем. Когда я внезапно просыпаюсь, то почти ничего не вижу перед собой, но чувствую, что что-то идет не так. Наклонившись, дотрагиваюсь до щеки Самюэля. Она неожиданно теплая. Я наклоняюсь над Жан-Люком, он тяжело дышит, его рот слегка приоткрыт. Затем я оборачиваюсь туда, где лежал Флорентино. Мое сердце уходит в пятки. Его место опустело.

Внезапный хруст веток нарушает тишину. Я сдерживаю крик. Раздается выстрел. Выстрелы. Много выстрелов.

Жан-Люк подпрыгивает и хватает Самюэля. Мы вместе прячемся за скалой. Самюэль издает приглушенный стон. Жан-Люк наклоняется над ним, чтобы заглушить его.

Затем мы видим, что навстречу нам бежит Флорентино, он тяжело дышит.

– Allez! Allez! Сейчас же!

Мы хватаем сумки и бежим, спотыкаясь и поскальзываясь на камнях. Как хорошо, что Флорентино сказал нам не снимать обувь, даже когда мы спим. Я чувствую, что Жан-Люк бежит рядом, он тяжело дышит. У меня кружится голова, земля уходит из-под ног. Я бросаю все свои силы на то, чтобы продолжать бежать.

– Стоп, – еле слышно шепчет Флорентино, указывая на толстое дерево. Наклонившись, он показывает на спину. Он хочет, чтобы мы с его помощью залезли на дерево.

Я забираю Самюэля у Жан-Люка.

– Иди первый. Я передам его тебе.

Не думай, говорю я себе. Просто сделай это.

Жан-Люк залезает на широкую спину Флорентино и хватается за нижнюю ветку. Я делаю то же самое, Флорентино приподнимается, и я могу передать ребенка Жан-Люку. Затем хватаюсь за ту же ветку и взбираюсь на дерево. Через мгновение Флорентино присоединяется к нам. Не могу понять, как ему удалось это сделать с его весом.

Самюэль всхлипывает, и Жан-Люк тут же кладет ему палец в рот. К счастью, он сразу замолкает. Я ни на секунду не сомневаюсь, что Флорентино сделает то, что должен, если придется.

До нас доносится звук шагов, под ними что-то хрустит. Я задерживаю дыхание и прижимаюсь к дереву, делая вид, что я его часть.

Шаги затихают. Они уходят?

Мы ждем еще тридцать минут, мои мышцы затекают и немеют, но я не позволю себе пошевелиться, пока Флорентино не прикажет.

– Вниз! Allez! – шепчет он сквозь ветви. – Они пошли за другим отрядом.

Я сползаю по стволу дерева. Моя лодыжка цепляется за сук, и я падаю назад. У меня перехватывает дыхание, когда я ударяюсь о твердую землю. Я переворачиваюсь на бок, меня рвет. Земля кружится у меня перед глазами. Лежа лицом в грязи, я мечтаю забыться.

Жан-Люк берет меня за плечи и тянет вверх, но мои ноги как желе. Я соскальзываю и прижимаюсь к нему.

– Шарлотта.

Он шепчет мое имя, но его голос звучит как будто издалека.

– Шарлотта, ты должна встать.

– Иди, – слышу я свой ответ, и у меня подкашиваются ноги. – Возьми Самюэля. Оставь меня здесь.

Но его руки крепко меня прижимают.

– Я не собираюсь тебя оставлять.

Он зарывается лицом в мои волосы.

– Никуда без тебя не пойду.

Из-за его слов мне хочется плакать. Мое изможденное тело хочет сдаться, но я должна идти дальше. Я обязана. Я не имею права сдаться. Мои ноги дрожат, но я заставляю себя выпрямиться, Жан-Люк обнимает меня, и мы, покачиваясь и оступаясь, идем в темноту. Вскоре я понимаю, что ни один из нас не несет Самюэля. Его несет Флорентино, который идет на пять шагов впереди нас. Наш passeur принадлежит этим горам. Они такие же суровые, неумолимые и выносливые, как он. Но горы не знают нас. Для них мы незваные гости.

Наконец мы подходим к горному ручью, у которого останавливаемся на несколько минут, чтобы попить. Солнце всходит за кронами деревьев. Самюэль, видимо чувствуя начало нового дня, издает крик. Да, пришло время завтрака.

– Можно мы его покормим? – спрашиваю я Флорентино.

Он кивает.

– Не забудьте про коньяк.

Я смотрю, как Жан-Люк добавляет несколько капель коньяка в молоко, прежде чем забрать Самюэля у Флорентино. Я и сама не прочь немного выпить. Я все еще напряжена.

Когда мы идем дальше, Флорентино снова несет Самюэля, я слышу шум реки раньше, чем вижу ее. Сквозь кроны деревьев я замечаю синий поток воды. Течение реки так стремительно. Я пытаюсь справиться с нарастающим внутри меня страхом. Может быть, мы сможем перейти ее по мосту, хотя нам сказали, что обычно он охраняется и использовать его стоит только в крайнем случае, когда уровень воды очень высокий.

Мы карабкаемся по берегу в поисках подходящего места, чтобы перейти реку, мои ноги поскальзываются и съезжают по сырой земле, но я стараюсь не отставать.

Проходит около двадцати минут, и Флорентино останавливается.

– Нет, – шепчет он.

Мы в растерянности смотрим на него.

– Это слишком опасно. Сегодня никаких переправ.

– Что? – Слова срываются у меня с языка, они звучат как обвинение.

– Слишком опасно, – повторяет он.

Что же нам теперь делать? Идти назад? Мы наняли его, потому что он может справляться с трудностями, а теперь он напуган! Мы должны идти дальше. Мысль о том, чтобы вернуться обратно, пугает меня больше, чем сама река.

– Прошу! – Я кладу ладонь ему на руку, умоляя его взглядом.

– Не сегодня. – Он делает паузу. – В темноте. Сегодня ночью. Мы дождемся ночи.

Юг, 3 июня 1944 года

Возможно, Флорентино все-таки прав и лучше подождать и не переходить пока через реку. Это самая опасная часть пути, и у нас есть время, чтобы восстановиться, прежде чем двигаться дальше.

Мы идем еще около часа, затем он указывает на большой валун чуть дальше от берега, и мы устраиваемся за ним. Я облегченно выдыхаю, радуясь возможности немного отдохнуть, хотя одному из нас придется все время быть начеку, держать вахту. Я боюсь, что засну, когда очередь дежурить дойдет до меня, я так устала, что почти валюсь на землю, когда мы идем. Поэтому, когда приходит мой черед, я решаю, что пора покормить Самюэля. Теперь я легко с этим справляюсь, и мне нравится смотреть, как он пьет из бутылочки, его глаза становятся сонными, а маленькие пальчики открываются и закрываются в поисках чего-то, за что можно ухватиться. Я даю ему указательный палец, и он тут же сжимает его, цепляясь за меня, будто боится, что я исчезну. То, как он во мне нуждается, заставляет мое сердце растаять, и мне хочется никогда его не отпускать.

– Не бойся, – шепчу я. – Я тебя не брошу.

Его ноги дергаются вверх-вниз, пока он пьет. Я ловлю одну ступню и целую ее.

Во второй половине дня мы идем вниз по реке, внимательно высматривая солдат, патрулирующих эту местность. Я стараюсь не смотреть на воду, которая проносится мимо, заставляя меня сжиматься от страха. Мой пульс то учащается, то замедляется, а затем учащается вновь. Мы теперь даже не можем перешептываться – шум воды заглушает любой звук.