предательство – тоже вид наркотической зависимости.

– Предатели – люди рациональные, они считают на много ходов вперед.

– Я говорю о принятии решения, когда человек говорит себе «да» или «нет». Если у человека однажды выгорело предательство, он не откажет себе в удовольствии повторить этот опыт еще раз.

– Выгорело? Ни один из пяти не выглядит получателем выигрыша.

– Если человек способен на предательство, это еще не значит, что он способен с толком распорядиться «сребрениками».

– А кто им сейчас предложит сделку?

– Никто. Предатель сам начнет искать заинтересованное лицо.

* * *

В больничном дворе царили тишь да гладь. Утреннее солнышко светило ласково, казалось, все пациенты в этой больнице благополучно излечиваются, и морг существует только для порядка.

– Ты, вроде, говорил, что мой должник.

– А я не отказываюсь, – Курносый зажал большим пальцем ноздрю и высморкался на траву.

– Есть дело, – понизил голос Слепой. – Вроде того, о котором ты мне рассказывал.

Семен взглянул с недоверчивым прищуром.

– Нехорошо смеяться над больным человеком.

– Какие шутки? Думаешь, я сюда ради этого перся?

– Забыл сколько из меня пуль вытянули? Повторить?

– Не забыл. И правую твою прекрасно вижу.

– И кому я такой понадобился?

– Мне.

– Ты пойдешь за старшего?

– Не похож? – широко улыбнулся Слепой.

Семен внимательно оглядел недавнего своего знакомого все в тех же темных очках.

– Может снять? – продолжая улыбаться, Глеб дотронулся до дужки.

– Странное у тебя лицо. Однажды я видел такое же странное, потом случайно узнал, что человеку делали пластическую операцию.

«Ни черта себе, – удивился Глеб. – Мохнатые зубры не замечали, а рядовой боец спецназа вдруг разглядел, да еще через столько лет».

Комментировать догадку он не стал. Продолжал молчать, ожидая продолжения. Но Курносый не стал заострять внимание на чужой внешности, он вновь вернулся к теме разговора.

– И что ты мне предложишь? Постоять на стреме? Скольких ты ребят из братниного взвода перевидал? Неужто я самый подходящий?

– Просто с другими не законтачило. Посидели, пропустили по стопке и разошлись.

– Так это объяснимо. Меня ты из дерьма вытащил, а к ним просто в гости зашел.

– Ты ходил уже на гражданке на серьезные дела. Сам ведь рассказывал.

– А ты готов всему верить? Какой-то бомж тебе расписывает про брюлики с выставки, и ты все сразу принимаешь за чистую монету?

– Про брюлики ты как раз промолчал. Вот если б расписал красивые подробности, тогда бы я точно не поверил.

– Хорошо-хорошо. Но ведь мы облажались.

«А он хитер, – подумал Слепой. – Проверяет мою реакцию. Если я знаю о пражском ограблении не только с его слов, на моем лице может мелькнуть несогласие».

– За битого двух небитых дают.

Курносый снова вперился в лицо Слепого, где стекла защитных очков отражали подсвеченные солнцем облака. Потом высморкался еще раз. Новый знакомый вызывал у него сложные чувства. За последние годы он был, пожалуй, единственным, с кем Семен поостерегся бы начинать базар.

– Вообще-то, я всегда умел стрелять с двух рук… О каком куше речь?

– Точно пока не знаю. Но бабла должно быть много.

Тут Семена позвал санитар из морга – он только что выдал родственникам тело, теперь нужно было вымыть и продезинфицировать лежак. Курносый хотел было отмахнуться, имея в виду возможную перемену участи.

– Сходи, я подожду, – настоял Слепой. – Вдруг тебя не устроят условия.

Курносый хотел что-то ответить, но махнул рукой и отправился выполнять свои обязанности уборщика. Вернулся он минут через сорок, широко размахивая здоровой левой. Кисть правой пряталась в широком кармане халата. Казалось, Семен в любой момент может выдернуть ее оттуда с зажатой в скрюченных пальцах пушкой.

– Если у меня будет в руках оружие, меня устроит даже верная смерть, – сказал он буднично, без пафоса. – Последнее время я сильно завидовал тем, кто полег в Праге.

Его глаза на секунду прищурились, будто от вспышек автоматных очередей с темной платформы. Казалось, он снова переживает засаду в тоннеле, да так, будто она случилась вчера. Не может простить себе, что не огрызнулся как следует, не расстрелял даже половину боезапаса. В первые же секунды нахватал пуль и свалился, теряя сознание.

Он уже не мечтал снова стать бойцом. Но если такой шанс представится, он будет беспощадным. Не ради денег, а ради бога Войны, который должен снова простереть сияющую длань и поднять Семена Ершова с колен.

Глава 30

– Вы надолго? – спросила Татьяна, увидев Денисова знакомца в защитных очках.

По голосу было слышно, что она очень рассчитывает на отрицательный ответ.

– Что-то случилось?

– Денис ужасно себя чувствует.

– Переутомился на работе? – осведомился Слепой, следуя прямиком через просторную прихожую.

– Если бы видели его состояние, вы бы воздержались от шуток.

– Показывайте, не томите, – потребовал он.

– Не больше десяти минут, обещаете?

– Вообще-то, я собирался отвезти его к девочкам, они нас уже ждут. Все, что я могу для вас сделать, поручиться, что мы туда не поедем, – Глеб заглянул во вторую по счету комнату, поскольку хозяйка не спешила указывать верное направление.

– С какой стати вы так со мной разговариваете?

– Я вежлив как никогда. Где он? – Глеб повысил голос, чтобы Деготь, наконец, его расслышал.

Денис слабо отозвался со второго этажа.

– Смотри-ка, он в самом деле не в кондиции.

– Человека жестоко избили.

– Много переломов?

– А вам бы хотелось побольше? – возмутилась Татьяна.

Знакомец Дениса явно не торопиться ахать и охать.

– Сколько было людей, откуда взялись? – Слепой догадывался, что инцидент был случайным.

– Денис нарвался на одного моего поклонника.

Несмотря на всю жалость к Дегтю, маленькой частичке в самой глубокой глубине Таниной души было лестно, что мужчины сцепились из-за нее. Никакая слава, никакие подарки и комплименты не могут в большей степени подтвердить, что женщина еще многого стоит.