половины бутыли в 0,7 литра. Он оставался трезвым, но получил оправдание для несдержанности в речах.

– Дело намечается шикарное. Потому и срочность, – вернулся он к главной теме.

Серьга среагировал, как он и ожидал. Потеребил мочку уха и мечтательно произнес:

– Мне бы тоже не мешало. Заказ твой, конечно, очень кстати. А потом? Смог бы ты нарыть мне еще клиентов?

– Вообще я планирую сматываться…

– Иди, доча, посмотри телек. У нас тут такой разговор: короче, старые песни о главном. Дай только я тебя поцелую.

Утерев тыльной стороной ладони влажные от водки губы, Серьга бережно прикоснулся ими к дочкиному лбу.

– Золотце мое. Теперь иди-иди…

Не хотелось Слепому привлекать этого человека к сочиненной Федором Филипповичем проверке. Но, по имеющимся данным, Марат Селиванов оставался пока одним из двух главных подозреваемых.

Любящий отец? Любовь к собственным детям свойственна и закоренелым убийцам и самым жестоким хищникам – это не альтруизм, а инстинкт всего живого. По-настоящему Слепому было жаль только девочку, но ведь многие из людей, отправленных им на небеса, кому-то приходились отцами.

«Может и не Серьга, – сказал себе Сиверов. – Останется в живых и даже не поймет, что ему грозило».

– Проверну дело и свалю за кордон. На пару лет, как минимум.

– Я, конечно, не претендую ничего знать, – Серьга ухватил двумя пальцами за хвост безголовую шпротину и отправил в рот, капнув на скатерть маслом. – Просто имей в виду: я умею не только ксивы рисовать. Могу все. Если есть еще вакансии, я с дорогой душой.

– Вообще-то, уже комплект.

– Понятно, – огорченно выдохнул Серьга. – Свои люди, не раз проверенные.

– Просто дело очень рисковое, – понизил голос Слепой. – Не люблю мочилова, самому промокнуть недолго. Но жалко кассу пропускать. Сам знаешь: струхнешь, побоишься коронки обломать о подарок фортуны, следующий раз она тебе обглоданную кость подсунет.

Серьгу разбирало любопытство, но он сдерживал себя, понимая неуместность расспросов. Глеб сам «проговорился» о том, о чем совсем недавно подробно поведал Семену:

– Катер из Сочи в Сухуми. Везет четыре тачки для крутых абхазов. Через границу на Псоу такие не пропустят, на лапу погранцам придется давать немерено. А тут ночной рейс.

– Ясно.

– Ни черта тебе не ясно, – с самодовольным видом Глеб откинулся на спинку, доставая из пачки сигарету. – Не беспокойся, я курить не буду, просто нюхну табачок… Рейс этот с двойным дном… Все, точка. Слишком разболтался. Если сегодня не заскочу, значит завтра с утра. Береги руки, начинается рисование набело.

Глава 31

Слепой не хотел больше заявляться к Гайворонскому в кабинет. Похоже, Гога поставил в известность обо всем двоюродного брата, и тот пробует выяснить, откуда взялся незнакомец в темных очках.

По телефону Глеб назначил срочную встречу на десять вечера, в одном из загородных кафе в паре километров от Кольцевой. Подозревал, что Гога вопреки обещанию не явится сюда лично. Так и случилось.

Он сидел за крайним столиком на открытой террасе, когда трое крепких мужиков разом выскочили из затормозившей машины и направились в его сторону. Один из них подсел на пустой стул и крепко прихватил Глеба за руку повыше локтя. Другой встал за спиной Сиверова, сунул ему руку за пояс и забрал пистолет.

Третий перегородил широкой спиной видимость остальной немногочисленной публике и оглядывался по сторонам – не ли намерен ли кто прийти на подмогу человеку в не подходящих для этого времени суток очках.

– Слышь, друг? Мы здесь в первый раз. Не желаешь показать служебный выход?

– Пошли. Только не надо так нежно жать мне руку.

Машина тоже стала медленно объезжать кафе. Похоже, Сиверова хотели быстро вырубить и затолкать на заднее сиденье при минимуме свидетелей.

Оказавшись на заросших сорняками задворках кафе, Глеб резко вывернул левую, за которую его удерживали. Правая противника оказалась зажатой под мышкой у Сиверова, а челюсть встретила тяжелый Глебов кулак. Без малейшего промедления Слепой ударил ногой в живот второго из троицы. Последний попытался выдернуть свою «пушку», но Глеб сам вырвал ее и уже вжимал дуло в крепкий лоб.

Водитель подъехал достаточно близко, и все прекрасно различил в темноте. Включил задний ход, но Глеб отчетливо предупредил:

– Не спеши, все должны загрузиться.

Глеб все еще продолжал целить в голову единственному стоящему на ногах противнику.

– Теперь забери у них все лишнее, они не против.

Ошарашенный мгновенной переменой ролей, здоровяк беспрекословно выполнил требование и передал человеку в темных очках оружие напарников.

– Давай их на заднее сиденье.

Оба были в состоянии, которое у боксеров называется «грогги». Глеб быстро превратил их в сросшихся сиамских близнецов, туго прихватив липким скотчем широкие запястья двух рук, прижатых друг к другу. Одернул рукава пиджаков – если в салон заглянут блюстители порядка, они не должны заметить ничего подозрительного.

Пристроившись сзади третьим, Слепой кивнул тому, кто остался снаружи:

– Чего мнешься, садись вперед. Знаешь куда меня везти?

В ответ послышалось нечленораздельно бормотание.

– Первая попытка не засчитана, – мрачно произнес Слепой. – Следующая будет последней.

Дар речи тут же прорезался.

– Да мы вообще… Наехали чисто так, по злости.

– Ай-яй-яй. Так загубить последнюю попытку.

– Не знаю куда, должны еще позвонить, – скороговоркой произнес допрашиваемый.

– Звони сам, докладывай. С бодрым оптимизмом, как пионер. Твоего хозяина я знаю в лицо. Пока я его не увижу, ты у меня будешь на мушке.

После кратких телефонных переговоров, они проехали по Кольцевой, свернули на Профсоюзную, затем свернули еще раз и оказались возле помещения, похожего на складское. Навстречу вышел субъект, похожий сложением на своих коллег в машине. Нахмурился, заметив, что пленник сидит с краю, быстро огляделся по сторонам.

– Опусти стекло, но не высовывайся, – не шевеля губами, приказал Глеб сидящему впереди детине.

Тот выполнил команду. Встречающий нагнулся к окну:

– Что за херня… – начал он и не докончил.

Кулак Слепого точно вписался в неширокий зазор между крупной головой пассажира на переднем сиденье и стеклом. Получив по зубам,