* * *

Малютка Эдди противился сну, размышляя обо всем, что его беспокоило в последнее время. Ларри не должен был уснуть. Мальчики часто бились головой, но настолько… нет. Эдди казалось это невозможным. Ларри – герой! Видимо, сейчас он проиграл битву, но войну проиграть он не мог. Что такое рана на теле? Она не имеет над человеком силы, кроме той боли, которую она принесет, но и она исчезнет. «Правда?»

Рядом с мыслью о Ларри соседствовало размышление о Честере. Эдди постоянно прокручивал одно и то же изображение, удивляясь тому, как же люди не понимают друг друга и не замечают в человеке мешка чувств, которые присущи каждому.

Снова эти перепуганные глаза. «Человечность?» – подумал Эдди, припомнив комикс «Геномный кошмар» о поимке зверей-мутантов специально обученными монстрологами, которых умельцы-генетики возвращали в человеческий облик. Раньше монстром ему казался Честер, но для его очеловечивания не понадобились никакие специальные агенты или сложнейшие операции по извлечению «генома монстра». Лишь потрясение и поступь смерти – этого оказалось достаточно. Эдди было жалко Честера не меньше, чем своего друга Индюшонка, но младший Кастер посчитал, что ему не стоит беспокоиться обо всех и сразу, потому что Эдди – не настоящий герой. «Прости, Честер».

«А что, если…» – начал размышлять Эдди, но чутье подсказывало – нельзя. Ничто не указывало на это. «Дорогой джинн из сундука, сделай, пожалуйста, Ларри здоровым. Я готов отдать все что угодно, но помоги ему». Все увиденные им фильмы о джиннах, особенно о злых, неплохо так поставили мозги на место. Чем больше с ними наглеть, тем будет хуже. «А сейчас не хуже? – задал сам себе вопрос Эдди. – Я отскочил – Артур умер! Если это и есть подарок, то, пожалуйста, джинн из сундука, забери его обратно».

Эдди перевернулся на кровати и открыл ящик. Достав оттуда фонарик и подаренный сундуком комикс, разместил предметы на коленях и сел поудобнее. Мальчик устал размышлять на такие тяжелые темы, сейчас он хотел поискать ответы, и в этом ему должны были помочь «дары». Палец мальчика почти нажал на кнопку включения фонарика, но был остановлен еле слышным звуком. Цок-цок-цок. Он доносился из коридора, прямо из-за закрытой двери, и Эдди все еще не спал, хотя за окном уже давно царствовала темнота и были слышны редкие звуки жизни городка. Мальчик подумал, что это мог быть случайно залетевший в окно ночной жук, а эти твари большие и топают не хуже крыс.

Щелчок. Фонарик вылил тусклый свет на белую обложку комикса, которая все еще оставалась пустой, но, открыв первую страницу, Эдди моментально приметил кое-какие изменения. Бывшая «Cо» превратилась в «Сокровище Кастеров». Эдди был удивлен, но в то же время в нем поселилось чувство беспокойства от наблюдаемых мистических вещей. Такое могло произойти в каком-нибудь фильме, но не в жизни. Даже малютка Эдди это понимал. Он медленно перевернул страницу, и волнение только усилилось. На картинках застыли черно-белые знакомые сцены. Вот он вместе с Моникой беседует с мистером Грином. Эдди листал, не пропуская ни одной страницы: десять центов за тайник, скандалы, стоящий на странной субстанции сундук движется в подвал. «Сам!»

Чем дальше он листал, тем быстрее снова переживал недавние события радости и печали, дары сундука и смерть Артура, а также он увидел таинственное существо, которое было похоже на палочника. Что-то такое он видел в кустах в парке, а сейчас оно двигалось по коридору, около комнаты Эдди. На следующей странице мальчик добрался до более гнетущей вещи. На пустой странице продолжался танец красок. Внутренний голос подсказывал мальчику закрыть книгу и спрятать ее подальше, но все его внимание захватил эффектный танец темных линий, который вырисовывал сцену «настоящего».

Картинка почти вся черная, и только в небольшом луче света можно разглядеть лицо малютки Эдди, который прямо сейчас читает «Сокровище Кастеров». Мальчик ждал самого конца, пока краски не прекратили чертить дуги и не скрылись в правых уголках страницы. Эдди перелистнул страницу, и чернильная темнота снова принялась чертить свой мрак на белой мелованной бумаге. На картинке Эдди светит на ящик, откуда он недавно достал фонарик. Новая сценка, Эдди сунул руку в ящик и достал белую карточку с посланием.

«Точно, как я мог забыть, идиот!» – выругал себя Эдди и решил пойти на опережение. Он повторил сценку из комикса и добрался пальцами до карточки. Дыхание мальчика стало тяжелым, точно таким же, как и тайны времени и событий, которые он наблюдал. Эдди посветил на страницу комикса и быстро глянул на картинку. В волшебном комиксе нарисованный Эдди уже читал послание на карточке. Свет резко перепрыгнул на кусок пластика, и теперь Эдди действительно перепугался.

«Берегись отца».

– А-а-а! – дикий вопль послышался из спальни родителей.

– Оливия, твою мать, что это?! Оливия!

В коридоре, громко топая ногами, пробежала Моника.

– Мама…

– Включи свет, быстрее!

– А-а-а! – снова дикий вопль.

– Боже, звони в скорую!

Эдди, не выдержав напряжения от страха, решил выйти из комнаты и узнать причину кошмарного крика, о котором непременно бы рассказал комикс, но он не хотел больше его читать. Мальчик слез с кровати и не заметил, как комикс скатился и упал на пол. Затем Эдди пробежал по коридору и влетел в спальню родителей; увидев кровь и отца, держащего маму на руках, Эдди лишь успел вскрикнуть:

– Мама!

* * *

Белые страницы окрашивались черной кровью. Это был уже не завораживающий танец, а наступление гнилого на здоровое. Сюжет «настоящего» рисовал отвратительные черты существа, пролезающего под одеяло в родительской спальне для исполнения желания.

«Помни, отдавая одну жизнь во тьму, держи другую на свету, как бы тяжело это ни казалось!»

23

Бессонный остаток ночи, полный криков боли и душевных терзаний, окружили Джеймса в приемной интенсивной терапии Мейнритонской больницы. Он сидел на стуле по соседству с дочерью, чьи глаза напоминали кровавые ягоды, а на ее лице уже подсохли тревожные слезы. Эдди дремал на коленках сестры, склонив голову ей на плечо.

Джеймс разглядывал белый кафельный пол больницы, до сих пор не понимая, что же все-таки произошло. Только он окунулся в сон, как Оливия забилась в конвульсиях, а за ними последовали крик, свет и кровь, река человеческой жидкости. Он успел распознать только то, что кровь хлестала из влагалища Оливии с такой силой, будто все месячные за всю ее жизнь излились на их кровать разом.

Джеймс снова нервно почесал руку, теперь чесотка появилась на спине, и приходилось прижиматься к спинке стула, чтобы немного потереться и унять раздражающий зуд. Ему как главе семьи приходится стараться держать себя в руках. Пальцы дрожали, сердце сбилось с ритма, но все это в нетерпении от грядущих ответов. «Что произошло? Потеряю ли я жену? Лишатся ли дети матери?»

Только после конкретики муж и отец позволит чувствам возыметь над ним власть, но это должно произойти в уединенном ото всех месте.