и началась подготовка вторжения пелопоннесцев в Аттику (Thuc., I, 114, 1 sq.; Plut. Per., 22, 1; Diod., XII, 5, 2; 6, l)[237].

Несомненно, имел место факт расторжения пятилетнего мира между афинянами и пелопоннесцами. Нельзя согласиться с теми исследователями, которые считают главным виновником разрыва мирных отношений Спарту и ее союзников[238]. Рассматриваемый нами материал свидетельствует о том, что своими действиями в равной степени способствовала этому как та, так и другая сторона.

Перикл, узнав о случившемся, поспешно возвратился с войском с Эвбеи (Thuc., I, 114, 2). Очевидно, сразу же после возвращения афинского войска была предпринята экспедиция в Мегариду. Об этом сообщают Диодор (Diod., XII, 5, 2) и стихотворная надгробная надпись на могиле некоего Пифиона, участвовавшего в экспедиции в Мегариду (IG2, I, № 1085 = Tod2, № 41 = SEG, Χ, № 411)[239]. Данные источников позволяют следующим образом восстановить события. Афиняне под руководством стратега Андокида, вторгнувшись в Мегариду, разграбили и опустошили ее территорию и, одержав победу в битве, заставили мегарцев отступать под защиту стен. После этой битвы пелопоннесцы, союзники мегарцев, вступили на территорию Мегариды с целью затем вторгнуться в Аттику. В результате быстрого продвижения они отрезали обратный путь воинам трех афинских фил (Пандионида, Кекропида и Антиохида), под предводительством Андокида направлявшимся из Мегариды в Аттику по прямой дороге. Но Пифион, хорошо знавший местность, провел их окружным путем из Пег через Эгосфены, Кревсиду и южную Беотию и помог соединиться с войском Перикла, выступившим навстречу пелопоннесцам.

Пелопоннесцы, как сообщают Фукидид (Thuc., I, 114, 2) и Диодор (Diod., XII, 6, 1), вторгнувшись на территорию Аттики, дошли до Элевсина и Фриасийской долины, опустошили поля, но дальше не пошли и возвратились домой. Плутарх же говорит, что Периклу удалось подкупить советника царя Плистоанакта Клеандрида деньгами и убедить его увести войско домой (Plut. Per., 22). Отношение к этому сообщению в основном критическое[240]. Тем не менее необходимо отметить, что история о подкупе спартанских предводителей была уже известна Фукидиду (Thuc., V, 16, 3), на нее намекает Аристофан (Aristoph. Nubes, 859) и она через историографию IV в. до н. э. (Ephor., FGH 70 F 193; ср.: Diod., XIII, 106, 10) дошла до Плутарха. Устойчивость традиции, несомненно, можно рассматривать как важный аргумент в пользу ее аутентичности. Через все литературные источники, начиная с классического времени, проходит также сообщение об изгнании Плистоанакта и бегстве Клеандрида. Так что, учитывая все сказанное, мы склонны признать вполне аутентичной историю о подкупе спартанских предводителей во время экспедиции пелопоннесцев в Аттику в 446 г. до н. э. Вместе с тем вызывает возражение утверждение американского исследователя Кэгена о том, что пелопоннесцы ушли из Аттики не из-за подкупа, а в результате того, что Перикл и спартанские лидеры договорились о мирных условиях. По мнению ученого, Плистоанакт и Клеандрид были представителями мирной партии, которая расценила действия Плистоанакта и Клеандрида как предательство и добивалась расправы над ними[241].

После ухода спартанских войск из Аттики Перикл получил свободу действий. Он вернулся с 50 триерами и 5 тыс. гоплитов и покорил эвбейские города (Thuc., I, 114, 3; Diod., XII, 7; 22, 2; Plut. Per., 23, 3 sq.; Aristoph. Nubes, 211—213 со схолиями; Aristod., 15, 2). Согласно Фукидиду, организацию управления на всей Эвбее, за исключением Гестиэи, афиняне установили на основании договоров.

Рассмотрим более детально судьбу некоторых эвбейских городов. По Фукидиду, из всех городов Эвбеи сильнее всего пострадала Гестиэя, жителей которой афиняне выселили и сами заняли ее территорию. Это сообщение единодушно принято всей литературной традицией (Theop., FGH 115 F 387 = Strab., Χ, 1, 3; Thuc., VII, 57, 3; Diod., XII, 22, 2). Дошедшие до нашего времени три декрета о Гестиэе (IG2, 1, № 40—42) хотя и имеют плохую сохранность, дают возможность судить об экономических (IG2, 1, № 40; 42) и юридических (IG2, 1, № 41) отношениях жителей города с Афинами и свидетельствуют о том, что афиняне в целях закрепления своего контроля над населением широко использовали в качестве средств воздействия на коллектив колонистов вмешательство в вопросы земельной собственности, налогообложение и меры юридического характера[242].

О судьбе города Халкиды на Эвбее литературная традиция не единодушна. Фукидид пишет, что Халкида, как и другие города Эвбеи, кроме Гестиэи, имела договорные отношения с Афинами. Поздняя историография дает нам более детальную характеристику отношений между Афинами и Халкидой, которая позволяет считать, что Халкида, подобно Гестиэи, серьезно пострадала в результате подавления восстания. Схолиаст к «Облакам» Аристофана подчеркивает возникшие у Халкиды и Эретрии трудности (Schol. Arostoph. Nubes, 213).

Согласно Плутарху, Перикл изгнал из Халкиды гиппоботов, известных своим богатством и пользовавшихся большим влиянием (Plut. Per., 23, 4). Это же подчеркивает и Элиан (Aelian. Var. hist., VI, 1), сообщая еще и дополнительные сведения. Он говорит, что «после победы над халкидянами афиняне разделили принадлежавшую им землю, так называемый Гиппобот, на 2 тыс. наделов; землю, носящую название Лилант, отвели для святилища Афины; остальную, руководствуясь стелами Царской стой, на которых были записаны соответствующие договоры, сдали в аренду, а пленных сковали оковами. Однако это не могло ослабить их гнев против халкидян»[243].

В этом рассказе Элиана есть, несомненно, мотивы, заимствованные из более древней традиции (ср.: Hdt., V, 77). Тем не менее сообщение поздних авторов о жестокой участи халкидян нужно принять во внимание, поскольку оно находит свое подтверждение в эпиграфических документах, в частности, в договоре 446/5 г. до н. э. между афинянами и халкидянами (IG2, I, № 39 = Tod2, № 42 = SEG, Χ, № 37 = ATL. Vol. II. D 17 = ML, № 52). Его содержание свидетельствует о том, что он не был тяжелым и унизительным для халкидян. Но приведенные в декрете клятвы, которыми обменивались между собой афиняне и халкидяне (сткк. 3—32), показывают, что последние были фактически лишены автономии.

Договор ограничивал компетенцию халкидских магистратов, большинство наиболее важных юридических дел решалось в афинских судах (сткк. 72—76). Халкидяне клялись не отделяться от Афин, во всем слушаться афинский демос и доносить афинянам на тех, кто будет подстрекать к восстанию. Они обещали платить форос в размере, установленном афинянами, и посылать вспомогательные отряды в афинское войско в случае войны. Вторая часть декрета (сткк. 40—69) свидетельствует о том, что афиняне оставили в Халкиде свой гарнизон, воины которого, возможно, были клерухами, и в обеспечение договора халкидяне дали афинянам заложников. Афинскому стратегу и пяти афинским должностным лицам вменялось в обязанность следить