подавления восстания афиняне не оставили на острове свой гарнизон. Даже остров Аморгос, которым раньше управляли самосцы, оставался под их контролем[251]. Что же касается земельных владений самосских олигархов, то, по крайней мере, часть их земли была конфискована в пользу афинских эпонимов и богини Афины[252]. Неупоминание Самоса после подавления восстания в афинских налоговых списках объясняется тем, что по требованию Афин самосцы в установленное время должны были выплатить большую контрибуцию.

Согласно литературной традиции, ее сумма была равна 1200 талантам (Isocr., XV, 111; Nep. Tim, 1; ср.: Diod., 28, 3). Основным эпиграфическим доказательством, свидетельствующим о финансовых расходах афинян в Самосской войне, является надпись, сообщающая о денежных суммах, взятых из священной казны Афины в 441/40 и 440/39 г. до н. э. для войны против Самоса (IG2, I, № 293 = Tod2, № 50 == ML, № 55). Хотя текст надписи очень фрагментарен, сохранились точные данные о денежных суммах, израсходованных афинянами в указанное время: 128, 368 и 908 талантов. Общая их сумма, 1404 таланта, соответствует итоговой сумме, указанной в конце надписи. Интерпретируя этот документ, эпиграфисты отмечают, что названные в нем суммы отражают расходы афинян на подчинение Византия (128 талантов) и ведение войны против Самоса (368 + 908 = 1276 талантов), а издатели афинских налоговых списков пришли к выводу, что установленную афинянами контрибуцию самосцы выплачивали ежегодно по 50 талантов в течение двадцати шести лет и окончательно выплатили ее в 413 г. до н. э. (ATL. Vol. III. P. 334 f.)[253].

После подавления восстания афиняне установили на Самосе демократический режим (Diod., XII, 28, 4). Отчасти это подтверждает и один из фрагментов декрета, регулировавшего отношения между Афинами и Самосом (IG2, I, № 50 = SEG, X, № 39 = ATL. Vol. III. D 18 = StV, II, № 159 = ML, № 55), в котором речь идет о взаимных клятвах афинян и самосцев. Общее содержание этих клятв известно и по другим декретам, касавшимся отношений Афин с Милетом, Эритрами, Колофоном, Халкидой. Клятва же, которую давали афиняне самосцам, отражала умеренность их политики в отношении Самоса. Это наиболее отчетливо проявляется при сравнении с афинской клятвой, данной халкидянам. Давая клятву халкидянам, афиняне обещали не применять насилия, если те будут сохранять верность Афинам. В данном же декрете афиняне клялись заботиться об интересах самосского демоса (сткк. 20—23). Часть низложенных и бежавших олигархов укрепилась в Анее, расположенной на материке, напротив Самоса, и вела себя враждебно по отношению к самосцам и афинянам (Thuc., III, 19, 2; 32, 2; 14; 75, 1).

Вскоре после урегулирования отношений Афин с Самосом в империю был возвращен и Византий (Thuc., I, 117, 3). По-видимому, поражение Самоса сделало бессмысленным сопротивление Византия, и он вновь стал подданным афинян на прежних условиях. К сожалению, о том, каковы были эти условия, нам ничего не известно. Мы располагаем лишь данными, что Византии, как и большинство союзников Афин, платил форос, причем размеры его росли. Так, в 449 г. до н. э. он платил 15 талантов, в 442—440 гг. до н. э. — 15 талантов 4300 драхм, а уже в 432 г. до н. э. его налог составил 18 талантов 1800 драхм (Hill. Tab., 3, 11, № 44). Подобно Самосу, Византий владел двумя городами на азиатском побережье Пропонтиды — Бисбиком и Каллиполем. Как и Аморгос, они впервые появляются в афинских налоговых списках только в 434/3 г. до н. э. Очевидно, оба эти города оставались в сфере влияния Византия до этого времени. Умеренное отношение к Византию, вероятно, также объяснялось стратегической важностью этого города и опасностью со стороны персов.

Итак, завершая анализ данных источников о самосском восстании, можно прийти к следующему выводу. Восстание самосцев было важной вехой в истории взаимоотношений афинян со своими союзниками. Если в предшествующее время в восстаниях участвовали, как правило, те члены морского союза, которые были уже покорены афинянами и не желали больше терпеть бремя афинского господства, то теперь в борьбу с Афинами начали вступать полисы, еще сохранявшие свою автономию.

После победы в Самосской войне и возвращения в империю Византия афиняне не ослабили свой контроль над союзниками и не отказались от великодержавной политики[254]. Они лишь старались сделать ее более гибкой. Так, с одной стороны, они не применили чрезмерного насилия к восставшим, хотя лишили их автономии и заставили выплачивать высокую контрибуцию. В Карии, где во время самосского восстания возникли антиафинские выступления, Перикл, опасаясь конфликта с персами, проявил умеренность и значительную часть карийских городов освободил от уплаты фороса. С другой стороны, афиняне в ряде городов увеличили сумму взимаемого налога, установили дополнительную приплату к налогу, так называемую эпифору, впервые зафиксированную эпиграфическими источниками уже в 440 г. до н. э.[255], а также перевели некоторые ранее зависимые от других полисов общины в разряд автономных, чтобы взимать с них особый налог (άπόταξις)[256]. Афины не отказались от расширения своей гегемонии в стратегически важных районах, в частности во Фракии, Македонии и Понте.

Со времени Писистрата внимание афинян было приковано к Геллеспонту. Через проливы в Афины регулярно поступали зерно, рыба, рабы и другие товары из Причерноморья. После потери Египта Причерноморье, особенно северное, оставалось для Афин главным источником хлеба и других продуктов[257], поскольку доставка зерна из Сицилии и южной Италии была затруднена, так как дороги, ведущие в западное Средиземноморье, афинянами не контролировались; кроме того, их стремление укрепить свое влияние в Сицилии и южной Италии встречало сопротивление со стороны сиракузян, коринфян и пелопоннесцев. Поэтому обеспечение безопасности торговых путей, ведущих через проливы в Черное море, и укрепление в этом районе афинского господства, оказавшегося под угрозой в результате восстания Самоса, участия в нем Византия и соседних городов, а также помощи, оказанной восставшим персами, Перикл считал первоочередной задачей афинской внешней политики в рассматриваемое время.

Наши источники, как литературные, так и эпиграфические, хотя и не дают полной и всесторонней информации, тем не менее позволяют обрисовать в общих чертах план мероприятий Перикла, предусматривающих укрепление афинского контроля в проливах и в прилегающих к ним районах. Именно с этой целью была предпринята понтийская экспедиция Перикла (Plut. Per., 20, 1 sq.). Хронология ее является спорной, но, видимо, правы те исследователи, которые рассматривают понтийский поход Перикла как закрепление и развитие успехов, достигнутых в Самосской войне, и датируют его временем между 439/8 и 436/5 г. до н. э.[258]

Результатом похода Перикла было укрепление