В договоре с халкидянами упоминается постановление об Эретрии (сткк. 42—43). Сохранились две надписи, связанные с Эретрией, которые являются фрагментами одного и того же декрета. В первой надписи содержится фрагмент клятвы, даваемой афинянами и эретрийцами при заключении договора (IG2, I, № 17 = SEG, Χ, 35 = ATL. Vol. II. D 16 = StV, II, № 154). Другая надпись касается юридических отношений с Эретрией (IG2, I, № 49 == SEG, X, № 49). Содержание обеих надписей во многом сходно с декретом о халкидянах, как, впрочем, и с более ранними декретами о фаселитах, эритрянах и милетянах. Жители Эретрии клялись быть верными афинскому народу и не восставать против него. Все судебные тяжбы эретрийцы должны были разбирать в Афинах.

Учитывая настоящую нужду афинян в хлебе и земле, афинское господство на Эвбее было закреплено созданием государственных земельных фондов, используемых в виде аренды, продажи или дарения земельных участков. Результатом этой политики Афин было приобретение афинскими гражданами, не только клерухами и колонистами, земли и других владений на территориях, входивших в состав Афинской империи. В этой связи особую ценность представляют так называемые Аттические стелы, включавшие группу надписей, сообщавших о продаже с аукциона собственности Алкивиада и других осужденных в 415/4 г. до н. э. людей, обвиненных в осквернении герм и профанировании элевсинских мистерий[244]. Данные этих надписей показывают, что отдельные афинские граждане имели земельные владения на территориях, подчиненных Афинам: в Оропе (на беотийской границе), на Эвбее и Фасосе, в Абидосе (на Геллеспонте) и Офринейе (в Троаде). Одна группа владений, разбросанных в трех районах Эвбеи, принадлежала афинянину Эонию и оценивалась в 81 талант 2000 драхм (II, 311-314; ср.: II, 177-179).

Таким образом, выведение колоний и клерухий на территории своих союзных полисов, конфискация земли, приобретение земельных владений богатыми афинянами, составлявшие вместе с налоговым обложением, политическим, юридическим и экономическим вмешательством во внутреннюю жизнь этих полисов главные черты имперской политики афинян, вызывали у граждан союзных государств острое чувство недовольства афинянами. Не случайно позже, в декрете, учредившем в 378/7 г. до н. э. II Афинский морской союз (IG2, II, № 43, сткк. 35—41), союзники специально оговаривали, что ни афинское государство, ни кто-либо из его граждан не должен приобретать ни дом, ни землю на территории союзников никакими способами.

Итак, договоры с Халкидой и Эретрией фактически завершили процесс перерождения Делосской симмахии, представлявшей собой союз автономных греческих полисов под руководством Афин, в Афинскую империю, в которой бывшие независимые союзники (αυτόνομοι ξύμμαχοι) фактически превратились в подданных Афин (υπήκοοι), лишившись экономического, юридического, военного и в значительной степени политического суверенитета, сохранив только институты гражданства. Несомненно, с помощью целого ряда мероприятий, а также применения методов насилия афинянам удалось преодолеть кризис в Афинском морском союзе, обеспечить регулярный сбор фороса и укрепить внутреннюю структуру союза настолько, что они стали в нем полновластными хозяевами, способными принимать любые нужные им решения и осуществлять угодную для них политику. Все эти изменения получили краткое и точное выражение в появившейся в 40-е гг. V в. до н. э. формуле πόλεις όπόσον Αθηναίοι κρατδσι, сменившей прежние названия οι ΆΰηναΤοι και οί ξύμμαχοι (IG2, I, № 27-28 a = SEG, Χ, № 19; 23).

Оформившаяся в 40-е гг. V в. до н. э. Афинская империя (с упомянутым выше ее официальным названием) коренным образом отличалась от Пелопоннесского союза, в котором, как мы видели, не было столь стройной структуры и где Спарта, гегемон, не располагала такими возможностями, какие были у Афин. На это специально и обращает внимание читателя Фукидид в одной из приведенных им речей Перикла (Thuc., I, 140—144). Дуалистическую основу Пелопоннесского союза отражала также сохранявшая свое значение формула οί Λακεδαιμόνιοι καΐ οί σύμμαχοι. Тем не менее следует отметить, что положение в Афинской архэ было менее стабильным, чем в Пелопоннесской лиге, так как афинские союзники не мирились со своим положением и время от времени восставали. Этим, по-видимому, как, впрочем, и недавними внешнеполитическими неудачами, была обусловлена необходимость для Афин сохранять мир со Спартой (ср.: Thuc., IV, 21, 3; Andoc., III, 6). Поэтому в конце лета — начале осени 446 г. до н. э. (Thuc., I, 114, 2; 115, 1; II, 2, 1; Diod., XII, 7; Paus., V, 23, 4) Спарта и Афины заключили Тридцатилетний мир (Thuc., I, 87, 6, 115, 1; II, 2, 1; IV, 21, 3; Diod., XII, 7; 26, 2; 28, 4; Plut. Per., 24, 1; Aristid., 15, 3 sq.; Just., III, 7, 1; Paus., V, 23, 4; Andoc., III, 6; Aeschin., II, 174; Aristoph. Acharn., 194 sq.)[245].

Согласно Андокиду (Andoc., III, 6), десять послов были отправлены в Спарту для переговоров. Среди них были Андокид Старший (дед оратора), а также Каллий и Харит (ср.: Diod., XII, 7). Договор был заключен на следующих условиях. Афины вынуждены были отказаться от владения Нисеей, Пегами, Трезеном и Ахайей. Таким образом, из всех приобретений в центральной Греции, которые они осуществили во время первой Пелопоннесской войны, у них сохранялся лишь Навпакт — важный стратегический пункт у выхода из Коринфского залива, служивший Афинам плацдармом в их устремлениях на Запад. Афиняне соглашались признать автономию Эгины, но это условие они так и не выполнили (ср.: Thuc., I, 67, 2; 139, 1; 140, 3; 144, 2). Города, не входившие ни в один из союзов, получали право стать членами любого из них (Thuc., I, 35, 2; 40, 4; ср.: Thuc., I, 44, 11). Стороны оговаривали, что ни одно государство не может выйти из того союза, в котором оно уже находится. Во внесении этого положения в текст договора были заинтересованы афиняне, добивавшиеся дипломатического и юридического признания созданной ими морской державы, а также стремившиеся использовать это признание для пресечения восстаний союзников. Спарта, пойдя на включение этого пункта в текст договора, связывала себя признанием Афинской архэ (ср.: Thuc., I, 41, 2).

Стороны договаривались и о том, чтобы все споры разрешать с помощью третейского суда (Thuc., I, 78, 4; 140, 2; 144, 2; 145; VII, 18, 2). Договор предусматривал свободу мореплавания и торговых отношений (Thuc., I, 71; 67, 4; 144, 2). В договоре отмечалось, что мирные условия между афинянами и лакедемонянами не касаются аргивян, но указывалось, что при желании афиняне и аргивяне могут частным образом установить миролюбивые отношения между собой (Paus., V, 23, 4). Вероятно, это была вынужденная уступка лакедемонян. Наконец, в соответствии с соглашением лакедемоняне