— Но и с тобой я находиться не могу.

Поджав губы — Миша заводит двигатель, так и не ответив на мою реплику. Наверное, я его достаточно сильно задела сегодня. Мне нужно угомониться, немного успокоиться и сделать паузу. Возможно, он прав. В конце концов, у нас в доме есть гостевая спальня, а дети и не заметят, что мы спим в разных постелях. Мы всегда просыпаемся раньше их.

— Я сам уеду из дома, — в середине пути заявляет Миша, — Не хочу, чтобы ты уезжала и если для этого уехать надо мне, то я так и сделаю.

Ну вот и к чему это рыцарство? Я же только всё решила! Почти. И вот что мне теперь делать? Пусть уезжает? Или всё же воспользоваться гостевой спальней? Вот чёрт.

Бегать вечно — невозможно, да и ни к чему это всё.

Приехали домой, где мне на встречу выбежали сразу два радостных котенка — Марк и Роза, — которые уже успели по мне соскучиться. Уф, а как уж я рада! На самом деле, со всей этой нервотрепкой, я и сама перестала замечать, как впадаю в некую легкую форму депрессии. Совершенно забыла о том, что помимо своих личных проблем, есть и другие вещи, требующие моего внимания. Даже начала испытывать нечто вроде стыда смешанного со смущением. Как я так легко могла отвлечься? Уму непостижимо.

Коллективные обнимашки с детьми закончились тем, что каким-то немыслимым образом они затащили меня на кухню, предварительно уговорив меня пожарить им блинчики. Что ж…блинчики так блинчики. Отбросила пальто в сторону, усадила детей на барные стулья, а сама потянулась за глубокой миской. Миша, кстати говоря, тоже сел рядом с детьми.

Уютно, — пронеслось у меня в голове. Миша в шерстяном свитере сидит рядом с детьми на его губах блуждает полуулыбка, которая обращена ко мне, а дети словно ничего и не замечают. Хотя, может так и есть. В любом случае, я пережила перелет, почти бессонную ночь и разговор с юристом — имею право на замедленную реакцию и отсутствие эмоций. Запах поджаристых блинчиков, открытой банки с малиновым вареньем и теплый свитер создает определенную атмосферу, которой мне так давно не хватало. Когда в последний раз я испытывала это чувство домашнего уюта? Уж точно до всей этой истории с изменой…

Взяла большое плоское блюдо — как раз для блинов, а затем начала перекладывать подрумянившиеся пышные блинчики. Кажется, у меня получились больше оладушки, но это не так уж и важно. Пока я хозяйничала на кухне — Миша, молча, наблюдал за мной, а сейчас переключился на еду. Может, мне показалось? Может ничего и не менялось в нём, и я всё это лишь придумала? Покачала головой и встала напротив этой банды, опираясь руками о стойку.

— Расскажите, что у вас нового? — спрашиваю я, разглядывая блинчики на блюде.

А нового, конечно же, было много — начиная от того, что Роза внезапно захотела ярко-рыжие волосы, как у какой-то девочки из параллельной группы и, заканчивая тем, что Марку на одной тренировке чуть не выбили зуб. В этот раз, мы говорили как настоящая семья, знаете. Пока Марк что-то рассказывал, яростно жестикулируя и чуть не уронив блинчик на пол, Миша внимательно следил за его движениями. Я делала вид, что очень рассержена его неосторожностью, но, на самом деле, еле сдерживала смех. А что вы хотели, когда отдавали ребенка на хоккей? Травмы — неотъемлемая часть спорта, по большей части, нам пришлось смириться. Да и, в конце концов, не пострадал и на этом спасибо.

Миша иногда вставлял в рассказы Марка и Розы ремарки, которые служили чуть ли не предисловием к совершенно новой истории. После совместного ужина из блинчиков — не очень полезного, но очень вкусного — Миша повел детей в их комнату, предлагая поиграть там. А вот маме с папой надо поговорить. И пока Миша отводил детей наверх, а я мыла посуду — судорожно пыталась придумать, в каком же русле пройдет наш разговор.

Правда, потом я одернула себя. Не хочу решать этот вопрос одна. Если раньше вина и лежала большей частью на Мише, то сейчас…сейчас мы оба натворили достаточно дел. И решать этот вопрос нужно вдвоём. Так что, села за обеденный стол и стала ждать, напряженно сжимая пальцы в замок.

Не прошло и трех минут, как ко мне присоединился Миша. Сначала, правда, он замер на лестнице, видимо, удивившись картине, но потом…рваный выдох было слышно даже мне. Он сел напротив, также сжав руки в замок и внимательно посмотрев мне в глаза. Кажется, настало время переговоров.

— Дети играют у себя, — нарушил тишину Миша, — Я уеду, как только они лягут спать.

Верно, он же сказал, что готов уехать… Я покачала головой.

— Ты не должен уезжать. И я тоже.

Миша нахмурился, пытаясь понять ход моих мыслей, но, по правде говоря, сейчас я и сама с трудом понимала это. Мне просто…просто казалось это неправильным. Сейчас мне было как никогда ясно, что думать о словах не стоит. Как раз наоборот — мне нужно отпустить их, дать себе волю, высказать то, что вертится у меня на языке.

— Я думаю, мы оба должны остаться. — резюмировала я, — Ни к чему нам эти жертвы. Драматично, конечно, но никому не нужно.

— Хорошо… — как-то неуверенно протянул Миша.

— Но, сегодняшнюю ночь я хочу провести в гостевой спальне. Я чувствую себя…немного неуютно рядом с тобой.

Миша кивнул, хотя его явно задели мои слова, но я решила, что так будет лучше. Лучше сказать ему о своих чувствах, по крайней мере, о тех, что он может понять. Так, отлично, с этим мы разобрались… но что дальше? Хорошо, конечно, что мы разобрались со спальными местами, словно мы соседи по комнате, но это далеко не самая острая проблема на сегодняшний день.

— Марин, — оборвал мои размышления Миша, — Слишком поздно и я это понимаю, но всё же скажу. То, что я сделал, то, что я допустил после этого…тебе не стоит прощать меня за это. Это была не ошибка, не какая-то страшная ситуация, которую нужно поскорее забыть. — резал по сердцу Миша, глядя мне в глаза, — Это было предательство. Нашего брака, нашего прошлого, возможного будущего, и я это понимаю. Сейчас — в полной мере.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Я не уверена…

— Выслушай. — перебил меня он, — Сам не могу понять до конца, как я всё это допустил, но это уже не важно. Это случилось и, больше всего на свете, я хотел бы всё это исправить. Ужаснее всего то, что я понимаю — это невозможно. Ты этого не забудешь. Я этого не забуду.