— Вот, значит, как, дорогой друг, — заключил Асланбек. — Значит, вы позвонили своим сразу после моего звонка из Вены?

— Но это непринципиально, — запротестовал Азиз. — Ты все равно приехал. Ты все равно попросил связать тебя с нашими. Так что я всего лишь немного опередил события.

— Не расстраивайтесь, Азиз, — посоветовал Асланбек. — Такой глубокий и тонкий философ, как вы, всегда найдет оправдание. Всему. Даже предательству. Я бы не нашел. Вы найдете.

— Хватит болтать, — прервал Муса, достал мобильный телефон и набрал номер. — Все в порядке, мы его взяли.

Послушал то, что ему сказали, выключил мобильник и обернулся к двери на лестницу:

— Саид!

Дверь открылась. Но вошел не Саид. Вошли Михальский и Гольцов. Оба были в темных спортивных костюмах и таких же темных кроссовках. На головах черные вязаные шапочки. Натянутые на лицо, они легко превращались в спецназовские маски типа «ночь».

— Саид! — вскочив, закричал Муса. — Саид!

— Спокойно, господин Наджи, — приказал Михальский. — Стоять смирненько.

Он обыскал Мусу и переложил его документы и мобильник к себе в карман.

— Ты кто? — хрипло спросил Муса.

— Я твой самый страшный сон, — ответил Михальский и снял черную шапочку, открыв крупную бритую голову. Затем слегка развел руки, словно хотел обнять Мусу. Но вместо этого резко, обеими ладонями одновременно ударил его по ушам. Муса кулем свалился в кресло.

— Вот так-то лучше, — удовлетворенно кивнул Михальский.

— Возвращайтесь в Вену, профессор, — обратился к Асланбеку Гольцов. — Мы немного задержимся. Завтра в семнадцать будьте в доме вашего друга герра Швиммера. А вам, философ, дали хороший совет, — повернулся он к Азизу Салманову. — Пейте виски. Столько, чтобы начисто забыть все, что вы видели. Вы ничего не видели. Вы ничего не знаете. К вам никто не приезжал. И не звоните своим. У них могут возникнуть вопросы, на которые вы не сможете ответить.

— Поспешите, профессор, вы нас задерживаете, — поторопил Михальский, деловито заклеивая рот Мусы широкой лентой скотча.

У двери Асланбек остановился и взглянул на Салманова, мелкими, суетливыми шажками бегающего по кабинету.

— Остановитесь, Азиз, и посмотрите на меня, — попросил он.

Салманов будто споткнулся и потянулся к Асланбеку, как больная собака, которая тянется к хозяину, но боится, что ее прибьют.

— Что, Асланбек? Что, преданный учителем ученик? Чего ты еще хочешь от меня?

— Я хочу забыть вас таким.

Очнулся Муса от того, что по его лицу елозило что-то твердое, мокрое, вроде брезента. Он с трудом повернул голову. Тяжесть переместилась на висок и на ухо. Муса открыл глаза. Было темно. Рот был заклеен скотчем. Ноги спеленуты тем же скотчем, обе руки примотаны к телу. По ровному шуму и легкому подрагиванию пола Муса понял, что он в машине. Скорее всего — в багажнике пикапа или в кузове микроавтобуса. Машина едет очень быстро. Свет придорожных фонарей проникал в кузов через лобовое стекло и мгновенно исчезал. Спереди, из кабины, доносились негромкие звуки музыки из автомобильного радиоприемника.

В голове у Мусы шумело, уши горели и казались огромными, распухшими. Щеки тоже казались распухшими, неживыми, чужими. Возникла ужасная мысль, что сейчас лопнут не вполне зажившие швы, и щеки, над которыми трудились лучшие хирурги из клиники под Измиром, отвалятся и лицо превратится в голый череп.

— Нужно заправиться, — сказали в кабине по-русски.

Машина замедлила ход и свернула к придорожному комплексу, где кроме бензоколонок всегда были кафе, автосервис и небольшой мотель. Комплекс был ярко, празднично освещен. Свет проник и в кузов. Муса осмотрелся, с трудом поворачивая голову. Почти в лицо ему упирались ноги Саида, обмотанные скотчем.

Двигатель заработал, машина выехала на шоссе.

— Давай я сяду за руль, — предложил кто-то невидимый спереди. Муса узнал его по голосу: это был тот громила с бритой головой, который сначала обыскал его, а потом вырубил.

— Не стоит, — ответил его напарник. — Если нас тормознут, будет лучше, если за рулем окажется не подозрительная личность вроде тебя, а офицер российского Интерпола.

— Тогда не гони. До рассвета успеем.

— Я и не гоню. Держу законную сотню.

Саид очнулся, заворочался и застонал — сначала еле слышно, потом громче.

— Вроде очухались? — проговорил водитель.

— Похоже, — согласился громила. — Я вот думаю, что мам делать с Саидом. Турок нам еще нужен. Он может знать, где прячут семью профессора. А этот только помеха. Может, выкинуть? Скинем в какое-нибудь ущелье, когда еще его найдут.

— А если быстро найдут? Пусть лежит. Потом выкинем их вместе. В Дунай.

— Правильно, в дунайские волны, под вальс Штрауса. Это красиво, — сказал громила, и оба засмеялись. Потом надолго умолкли.

Муса попытался сосредоточиться. Нужно было обдумать положение, в котором он неожиданно оказался. Он всегда отличался умением анализировать ситуацию и находить выигрышные ходы. Но анализ должен базироваться на понимании и беспощадно трезвой оценке допущенных ошибок. С этого он и начал.

Самой главной, роковой, непостижимой ошибкой было решение использовать в комбинации с закупкой «стингеров» фирму Асланбека Русланова. Решение это было вынужденным. Заключительную часть комбинации, подготовка к которой длилась больше года, нужно было провести очень быстро, почти мгновенно, в день-два. Российские спецслужбы наконец-то поняли, что нужно не только перехватывать караваны с оружием на границе с Грузией, а выявлять и перекрывать каналы, по которым в Чечню шли деньги. Надежные фирмы и банки, через которые обычно проводились проплаты за оружие и жалованье наемникам, не годились. Они могли быть уже засвечены в ФСБ. Нужна была фирма абсолютно чистая. Такой была «Сигма» Асланбека Русланова. Ее предложил московский Шамиль, человек предусмотрительный и осторожный, как волк. В свое время он работал в секретариате председателя Президиума Верховного Совета России Руслана Хасбулатова и поддерживал связь с президентом Дудаевым. Незадолго до октября 1993 года, прочувствовав ситуацию, ушел от Хасбулатова и стал членом совета директоров крупной московской нефтяной компании, которую контролировали чеченцы. Мощная служба безопасности, которую Шамиль создал, собирала информацию обо всех московских чеченцах, обо всех политиках и бизнесменах, которые могут оказаться полезными. По распоряжению Шамиля фирму Русланова не облагали податью, ее использовали только для мелких дел, которые не могли вызвать подозрений. Он как знал, что придет момент — и такая фирма понадобится. У Шамиля на Асланбека было собрано обширное досье. В нем не было ни одного документа, который заставил бы подозревать в Асланбеке предателя. Но, как человек осторожный, окончательное решение Шамиль предоставил Мусе: «Ты его знаешь, вы общались. Решай».