Включив телевизор, Елена, не видя, пялилась в экран до двух часов ночи.

А на следующее утро, в субботу, как и все последние годы, поехала на работу.

И потекла привычная жизнь, как все последние десять лет. Разница была только в том, что теперь в доме не было Игоря. Но это совершенно не беспокоило Елену.

Танечка сначала перепугалась, что ей снизят зарплату, но Елена никак не стала комментировать ситуацию, и она успокоилась, хотя уборки и работы по дому стало в три раза меньше.

* * *

– Вы ничего не замечаете?

Неожиданно раздавшийся вопрос заставил Елену вздрогнуть. Она отвлеклась от бумаг и с удивлением посмотрела на стоявшую перед ее столом Зою.

– Ты это к чему?

– К тому, что люди начинают вас бояться. Даже Лида старается решать вопросы с Владимиром Самуэльевичем. Охранники при вашем появлении шарахаются по стенкам. Из буфета все сбегают, когда вы обедаете…

– Ну и что? Я не тысяча рублей, чтобы всем нравиться.

Елену раздражало присутствие Зои, и она поморщилась, желая, чтобы секретарша быстрее вышла из кабинета, но та, наоборот, села в кресло для посетителей и протянула Елене зеркальце.

– Посмотрите на себя. Вы за последние две недели ни разу не накрасились. И не улыбнулись.

Раздраженно взяв из рук Зои зеркало, Елена, не взглянув, положила его рядом с клавиатурой.

– Что за дурацкий разговор? – Недовольно оглядев девушку, Елена махнула в сторону двери: – Мое поведение и самочувствие – это мое поведение и самочувствие. Иди, работай.

Нахмурившись, Зоя нагнулась ближе к Елене и смотрела на нее с искренним сочувствием.

– Елена, вас сглазили.

– Что за бред? – окончательно рассердившись, Елена бросила на стол ручку. – Просто я беременна, и у меня токсикоз.

– Килограммов пять скинули за две недели. Это перебор.

– Зоя! – Елена вскочила и стукнула кулаком по столу. – Я тебя сейчас уволю на фиг!

Первым желанием Елены было с размаху дать пощечину обнаглевшей секретарше, посмевшей влюбить в себя ее Алексея. У нее даже пальцы занемели от сдерживаемого жеста… Но через несколько мгновений гнев Елены растворился в тошноте, и она почти упала в свое кресло.

– Мне очень плохо. Зоя, мне так плохо. – Слезы неожиданно потекли солеными ручьями, и Елена вытирала их ладонями, не стесняясь. – Я миллионерша, я беременна, я занимаюсь любимой работой, но я совершенно несчастна. – Она судорожно всхлипнула и поискала глазами на столе, что можно использовать вместо носового платка. – И меня постоянно тошнит. Как только открываю глаза – и до самого вечера. Как же я устала! И не знаю, что делать.

Зоя достала из кармана пиджака носовой платок и протянула Елене. Та благодарно кивнула и смачно высморкалась. И от этого простого действия Елене стало легче. Она улыбнулась и села удобнее. И вид секретарши уже не казался наглым, и было видно, что действует она из дружеских чувств.

– Выход там, где вход.

– Что? – Елена вытирала нос и опять ничего не понимала.

– Нужно ехать в дубовую рощу.

– Я уже там была, Зоя. А там сразу за поляной, на которой мы пикник делали, ничего нет, сплошное поле.

– А тут что-нибудь есть? – Зоя обвела вокруг себя рукой, и Елена послушно оглядела кабинет.

– Мебель…

– Нет. Это мы видим мебель. – Зоя активно ткнула пальцем в пространство. – А фиг его знает, что здесь на самом деле. Миры-то параллельные. Ехать надо.

И настроившись наконец-то понять, стоит ли помнить о майском наваждении либо вычеркнуть и забыть лесную грезу, Елена, на ходу одергивая пиджак, решительно пошла из кабинета вслед за Зоей. В дверях Зоя остановилась, и Елена ткнулась ей в спину.

– Привет, – с дружеской интонацией поздоровалась Зоя и сделала шаг вперед, давая Елене возможность пройти вперед. – Леш, ты извини, но мы сейчас с Еленой Николаевной срочно уезжаем. Ты положи документики, а я их в выходные посмотрю. Спасибо тебе огромное, но…

У секретарского стола сидел на стуле Алексей и, закинув ногу на ногу, перелистывал прозрачную папку, файлы которой составляли то документы, то фотографии формата А4. Елену как будто саданули по затылку – потемнело в глазах, на мгновение пропало дыхание.

– Ничего, Зоя, – «бодро» улыбнулась Елена. – Вы обсуждайте свои проекты, а у меня по расписанию вечерний моцион. Я лучше домой…

Взгляды – у Зои искренне недоуменный, а у Алексея с оттенком насмешливости – ее разозлили, но из себя не вывели. Чуть улыбнувшись, Елена четким шагом пересекла секретарскую и только в коридоре чуть прибавила шагу. По лестнице она почти бежала, но перед выходом из здания сбавила шаг.

На улице было на редкость много людей. Шли и к метро, и на стоянки автомобилей, расположенных на других улицах, и гуляли «просто так», дивясь на старинные невысокие особняки.

Раздражало Елену все: безмятежные разговоры прогуливающихся, деловая походка спешащих служащих, бег детей с мороженым и воздушными шариками в руках и особенно влюбленные парочки, как нарочно начинающие целоваться прямо перед нею.

Несмотря на яркое солнце, было нежарко. И от асфальта, и от булыжников мостовой парило лужами недавно прошедшего дождя.

Шагом «спешу по делу, не трогайте меня – укушу» Елена пролетела из одного конца улицы Школьной в другой, до перехода на станции «Римская» и «Площадь Ильича». В конце улицы стояли несколько пенсионеров, кто в палатке, кто с расстеленными перед ними одеялками, на которых была выложены старые вещи: утюги, вилки и всякая другая дребедень, захламлявшая балконы и дачи.

Продавцы не выглядели престарелыми горемыками, скорее у них организовался клуб по интересам на свежем воздухе. Они переговаривались между собой, передавали приветы общим знакомым, делились опытом собирания уже старых, но еще не антикварных предметов по деревням и маленьким городишкам. Если напротив кого-либо останавливался покупатель, то расхваливали товар и уговаривали купить всем миром, неназойливо, но настойчиво.

Стоя около блошиного рынка, Елена стала успокаиваться. Ни один из продавцов-пенсионеров не предложил ее что-нибудь купить. На «независимом» рынке выживают только хорошие психологи.

Развернувшись, Елена пошла обратно. Меньше раздражали разговоры пешеходов, не резали слух смех и топот детей. И вообще народу стало меньше. Зато начало припекать солнце, и Елене стало душно. Она перешла на левую, теневую, сторону улицы.

Становилось все жарче, и Елена решила передохнуть. Но лавочки на теневой стороне были заняты, а на солнце ей могло стать плохо. Впереди темнела полукругом арка. Старинных размеров – неширокая и низкая, она сохраняла прохладу летом и слабо продувалась зимой.

В горле начало колотиться сердце, лоб покрывался испариной. Десять последних метров до арки Елена шла, держась за стену и прислонив руку к груди.