и яркий красивый дневник. У Артема сжалось сердце, и к горлу подступил комок. Да, как ни хотел он, чтоб дочери не досталась доля расти без отца, но выходило по-другому.

— Умница ты моя, — поцеловал дочку отец. Помолчав немного, он сказал: — Полин, я хотел поговорить с тобой…

Девочка чуть нахмурила лобик и замолчала.

— Ты у меня уже большая, всё понимать должна… — начал было он, но Полина перебила его:

— Пап, ладно, не говори ничего. Я понимаю. Ты будешь отдельно жить, да?

У Артема внутри словно всё стянуло обручами. Он взглотнул и потрепал дочь по голове.

— Да, Полина, отдельно, но это не самое главное. Самое главное — я хочу, чтоб ты знала, что я тебя очень-очень сильно люблю. И неважно, где я буду жить. Просто с мамой у нас не получилось… Так бывает у взрослых. Но ты здесь абсолютно не при чём. Это наши с ней дела. А ты у меня умница, всё понимаешь. Ты самая-самая лучшая, самая хорошая. Мы обязательно будем с тобой видеться, я буду звонить, брать тебя к себе.

— А где ты жить будешь? — Дочка посмотрела на отца грустными глазами, в которых стояли слезы.

— Я пока ещё не знаю. Первое время, наверное, поживу у бабы Гали, а там видно будет. — Он нежно прижал к себе тоненькое тельце дочери. — Не плачь, Полинушка, я буду рядом. Всегда-всегда. Папа же тебя не бросает, я всегда буду с тобой, просто жить буду отдельно вот и всё. Не сердись на меня, пожалуйста. Хорошо?

Дочка вытерла ладошкой глаза и вздохнула.

— Хорошо, папа. Я всё понимаю, я не сержусь на тебя. — И она ткнулась губами в отцовскую щеку.

— Ну и умница. Много тебе на дом сегодня задали?

— Не очень. По математике только задачки трудные.

— А давай я тебе помогу, — предложил Артем, и они ещё минут тридцать обсуждали с дочерью единицы измерения и разбирались, как правильно переводить миллиметры в сантиметры, а сантиметры в дециметры.

Артем глянул на часы, шел уже девятый час, и на улице было темно.

— Ладно, доча, мне пора, а то совсем поздно будет. Ты меня отпустишь?

— Хорошо, папуля, иди. Когда ты ещё придешь?

— После выходных, на следующей неделе. Я позвоню.

Когда Артем вышел из комнаты дочери, тёщи уже не было. Эльвира сидела в зале и смотрела телевизор. Он собрал в сумку и в пакет некоторые свои вещи, взял кое-какой инструмент, документы.

— Полина, ну я пошел, пока. — Он снова поцеловал вышедшую проводить его в коридор дочь. — Ты главное не забывай — я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, папочка, — ответила дочь и чмокнула отца в нос.

На улице подморозило, и довольно сильный ветер нес по холодному серому асфальту белые крупинки. «Похоже, прав был тот мужик в автобусе — снег скоро будет», — Артем поднял воротник и застегнул до конца молнию на куртке.

— Костя сейчас звонил. Вот, перед тобой буквально, — сказала мать, когда сын вернулся домой. Она собирала на стол легкий ужин с чаем.

Костя был младшим (на два года) братом Артема. С семьей — женой и двумя ребятишками — он жил в соседней области. Старший его сын Никита пошел нынче в последнюю, подготовительную группу детсада, а с младшей дочерью жена ещё сидела в декретном отпуске.

— Как там они? — Артем сел к столу и стал намазывать на кусок хлеба яблочный джем.

— Хорошо. В отпуск собирается. Говорит, может, с Никиткой приедут на недельку погостить. На ноябрьские праздники…

— Мам, — спросил Артем мать, когда та стелила ему постель, — а почему вы с отцом развелись? Ты мне никогда толком не рассказывала.

Она посмотрела на сына и вздохнула, сев на краешек кровати:

— Так, а чего тут рассказывать? Он гулять начал, дружки всякие появились. Вот и разладилось у нас. Раз сказала, два — ему как об стенку горох. Ну я и говорю — собирай манатки да уматывай.

— А вы любили друг друга? Женились когда. Куда потом всё подевалось?

— Не знаю, сынок… Вроде любили, да пади разбери её, любовь эту… Может так, по молодости да по глупости. Вроде бы годы подошли, подружки замуж повыходили, ну и думаешь, чего в девках сидеть? А тут и ухажер вот есть.

— Так не все же развелись потом. Я имею в виду подружек твоих. Кто-то так и живет.

— Конечно, живут. Это уж кому как повезло, думаю. А кто-то разошелся, да по новой успел замуж выйти. Я тогда только педучилище закончила и в деревню вернулась. — Мать невесело улыбнулась, видимо, вспоминая что-то из своей молодой жизни. — Ты-то чего думаешь дальше делать? Или кто-то есть у тебя уже на примете?

— Да ты что! Кто у меня есть? Для меня жизнь всего неделю назад на две части переломилась. Нет, мам, меня сейчас в это не заманишь. Один хочу пожить, для себя, ну их всех к лешему…

— Ну смотри, может, оно и к лучшему, чем мучиться-то. Осмотрись, глядишь, со временем какая-нибудь и подвернется. Вон, у нас завучем в школе была Зина Муровская, ровесница моя, она и сейчас ещё работает. У неё дочка девка хорошая, серьезная, нынче университет закончила, в аспирантуру поступила только что. Может, познакомить вас?

— Мам, ты меня слышишь? Я говорю, один пожить хочу, не надо мне никого сейчас подсовывать. Нужно будет — сам найду.

Мать встала.

— Да я так просто, к слову. Никто тебя не неволит. Ты завтра, когда ехать хочешь?

— На первом поеду, в восемь который идет, чтобы в деревню на двухчасовалый успеть, засветло приехать. А в воскресенье вернусь.

— В воскресенье уже? — удивилась мать.

— Да, на работу вызывают. Срочно там надо…

— Так, а чего на день-то ехать? Может, тогда и не ездил бы вовсе? Отдохни дома, отоспись. Охота тебе мотаться по такой погоде? Холод да ветер…

— Нет, там дела кое-какие надо доделать.

— Какие у тебя дела в деревне могут быть?

— Ну… есть кое-что. Да и дяде Гене обещал, он ждать будет

— Гляди, как знаешь. — Мать вздохнула и пошла к себе в комнату. — Да, ты ключи от квартиры моей тогда возьми, раз сейчас у меня пока будешь. Я же дома не всегда сижу, не будешь ведь под дверью меня дожидаться в случае чего.

— Хорошо, — кивнул Артем в ответ, — договорились.

8 октября

Дела, про которые говорил Артем матери, на самом деле были не в деревне, а в райцентре. В двенадцать часов он вышел из автобуса и прямиком направился в РОВД.