Хотя его состояние в определенной степени было основано на несчастье Родоса, успех Делоса является еще одним доказательством того, как в течение III-II веков до н. э. восточно-средиземноморские сети торговли и бизнеса становились все более интегрированными в целостную, хорошо управляемую систему, сначала под гегемонией Родоса, а затем Делоса. Делос привлек новых партнеров, расширив сеть за счет купцов Путеоли в Неаполитанском заливе. Эллинистический мир был политически раздроблен на три основные части - Грецию, Сирию и Египет, - и все же начала формироваться единая сфера торговли. Одного элемента не хватало: великий город Карфаген исчез с карты в середине второго века до нашей эры. Теперь необходимо вернуться в прошлое и изучить, как это произошло, и каким образом захолустный Рим стал доминировать даже в греческих водах до 100 года до нашей эры.

"Карфаген должен быть разрушен", 400 г. до н. э. - 146 г. до н. э.

I

В то время как война между Афинами и Спартой за контроль над Эгейским морем достигла своего пика, другие конфликты, расположенные дальше на западе, вовлекали греческие города в борьбу за жизнь. Карфаген был такой же значительной морской державой в своем секторе Средиземноморья, как и Афины на востоке. В 415 году карфагеняне спокойно наблюдали за тем, как афиняне атакуют Сиракузы. Они видели, что греки разделены между собой и слишком заняты разборками, чтобы обратить свое внимание на финикийские торговые станции на Сицилии. С их точки зрения, любое ослабление греческой власти на Сицилии можно было только приветствовать. С другой стороны, уничтожение афинских войск создало новую проблему, на которую они быстро отреагировали. Уже не в первый раз сиракузяне угрожали доминировать на острове. Однако настоящими нарушителями спокойствия вновь оказались элимские жители Сегесты, которые, не удовлетворившись хаосом, который они устроили, призвав афинян, теперь обратились к Карфагену за помощью против своих старых соперников, греков Селинуса. У карфагенян были веские причины поддерживать Сегесту. Она находилась в районе, усеянном пунийскими, то есть финикийскими, колониями, в частности Панормосом (Палермо) и Мотией. Когда в 410 году сегестанцы предложили стать зависимыми от Карфагена в обмен на защиту, карфагенское собрание поняло, что пришло время укрепить позиции своего города на западе Сицилии.1 Обращение сегестанцев стало решающим моментом в превращении Карфагена из рыхлой конфедерации союзников и торговых станций в карфагенскую империю, включавшую в число своих подданных не только финикийцев, но и подвластные народы - "ливийцев", как называли берберов Северной Африки греческие писатели, элимийцев, сикелов и сиканов на Сицилии, не говоря уже о сардах и иберийцах.

Среди карфагенской элиты действовали и другие, личные факторы, ведь в это время город контролировался группой могущественных династий, которые доминировали в сенате. Выдающийся карфагенянин с общим именем Ганнибал, как говорят, воспылал страстной ненавистью ко всем грекам после того, как его дед Гамилькар был убит в битве с сиракузской армией при Гимере в 480 году до нашей эры. Легкая победа в 410 году, одержанная Ганнибалом, изгнала селинунтийцев с территории Сегестана, а затем последовало второе массированное вторжение в 409 году, в котором участвовали войска из Южной Италии, Северной Африки, Греции и Иберии. Ксенофонт в своем несколько неубедительном продолжении Фукидида утверждал, что Ганнибал привел с собой 100 000 человек, что, возможно, вдвое больше реальной цифры.2 С помощью сложных осадных машин, созданных по образцу тех, что были знакомы финикийцам на Ближнем Востоке, стены Селинуса были прорваны всего за девять дней. Жители заплатили страшную цену за свое сопротивление: 16 000 селинунтийцев были преданы мечу, а 5 000 уведены в рабство. За этим последовало разграбление Гимеры, где 3000 пленных мужчин были принесены в жертву тени деда Ганнибала на том месте, где он был убит в 480 году.3 Карфагеняне не просто пришли в ярость. Теперь они были намерены установить надежное господство над большей частью Сицилии за счет Сиракуз. Однако это не была "этническая" война финикийцев против греков: карфагеняне отправили посольство в Афины, и афиняне, находившиеся на завершающей стадии войны со Спартой, проявили благосклонность к карфагенянам, поскольку искали любых союзников, которых могли найти.4 Афины и Карфаген могли также надеяться на выгоду от взаимной торговли, как только в греческом мире установится мир.

Затем в 407 году карфагеняне высадили 120 000 солдат на 120 триремах, если верить невероятной цифре Ксенофонта, и вторглись в западную Сицилию; даже с такими большими силами потребовалось семь месяцев, чтобы голодом принудить Акрагас к капитуляции. В городе были разграблены прекрасные произведения искусства, в том числе медный бык, внутри которого тиран шестого века Акрагас, как говорят, зажаривал свои жертвы.5 Эти приобретения изменили вкус карфагенян в сторону греческого стиля; безусловно, к третьему веку греческое искусство и архитектура прочно закрепились в Карфагене. Западная Сицилия теперь находилась под его непосредственным контролем, и Карфаген стал смотреть на восток, на Гелу на южном побережье, которая открывала дорогу на Сиракузы. Геланцы бежали. Видя одно поражение за другим греков, сиракузяне поспешили заключить мир, и карфагеняне, тратившие огромные средства на свою армию и флот, были готовы согласиться на достаточно щедрые условия. Западные и юго-восточные сицилийские завоевания должны были остаться под их контролем, но греческому населению предлагалось вернуться, а восточный фланг Сицилии с греческим и сикельским населением оставался независимым от Карфагена, который достиг своих главных целей.

Одной из жертв конфликта стала демократия. Сиракузы снова оказались под властью долгоживущего тирана Дионисия I (ум. 367 г.), первого из династии, которую очень боялись. Рассказывают историю об одном сицилийском тиране, который знал, что его ненавидят, и поэтому был поражен, обнаружив, что в одном из городских храмов старая женщина регулярно возносит молитвы за его безопасность. Он вызвал ее и спросил, почему она так поступает. Она бесстрашно ответила, что считает его ужасным деспотом. Но она вспомнила тирана времен своей далекой юности; он был ужасен, но его сменил кто-то еще хуже, а после него пришел кто-то еще хуже. Поэтому она молилась за жизнь этого тирана, зная, что, если он умрет, ему на смену придет кто-то невообразимо жестокий. Тиран был так впечатлен ее честным ответом, что подарил ей мешок золота. Эти тираны полагались на грубую силу и не претендовали на роль конституционных монархов. Но они также были людьми со вкусом и культурой; предыдущее поколение сицилийских тиранов заслужило похвалу поэта Пиндара, а новое поколение культивировало философов, таких как Платон, который посетил Сиракузы в 388