— Я могу спросить, от каких именно? И не делай вид, лейтенант, что тебя заставили сопровождать меня в Сан-Франциско, потому что, как ты помнишь, тебе за это очень хорошо заплатят. Я не просила тебя быть моим проводником — ты сам взял на себя эту обязанность, отняв ее у лейтенанта Брока, который, несомненно…

Ник так стремительно схватил Тори, что она не успела увернуться; стиснув руки девушки, он заставил ее подняться, подтянул вверх, ступни Тори едва касались земли. Она уперлась ладонями в его теплую обнаженную грудь, ощутила под пальцами мощное и ровное биение его сердца, постаралась взять себя в руки. Он посмотрел на нее из-под длинных темных ресниц, на которых еще искрились капельки воды.

— Похоже, ты сильно заблуждаешься, крошка. Здесь командую я. Ты можешь выражать протест мистеру Гарсиа. Я не намерен выслушивать твое нытье или жалобы. Если будешь действовать мне на нервы, я тебя брошу. Мы поняли друг друга?

Потеряв от испуга дар речи, Тори напряженно кивнула. Лишь когда он отпустил девушку, она потерла запястья и подавленно произнесла:

— Если я спрашиваю тебя, когда мы доберемся до Сан-Франциско, лейтенант Кинкейд, это считается нытьем или жалобой?

— Нечто среднее. — Он нахмурился, уголок его рта чуть-чуть приподнялся. — Дорога займет несколько дней, в зависимости от погоды и преследования. До города около девяноста миль, но если мы не хотим нарваться на нежелательную компанию, нам придется воспользоваться старыми тропами, которые порой поднимаются в горы. Тебя устроил мой ответ?

— Пока что да. — Она не собиралась окончательно сдаваться, особенно когда он смотрел на нее так. Восходящее солнце играло в его глазах; они блестели точно медные монеты. — Если мне понадобятся разъяснения, я с большим удовольствием обращусь к мистеру Гарсиа.

— Как тебе будет угодно.

Он повернулся на каблуках и ушел, позвав коня коротким свистом. Тори молча посмотрела вслед Нику и нахмурилась, когда Колетт шагнула к нему. Француженка поглядела на Ника с еле заметной интимной улыбкой на лице, и Тори спросила себя, не связывает ли их что-то.

Ее руки сжались в кулаки, и она испытала непонятный гнев. Как смеет Колетт так выставляться напоказ! Она ведет себя как шлюха, улыбается Кинкейду, посмеивается, кокетливо упершись рукой в бедро и выставив вперед бюст. Провела кончиками пальцев по его обнаженной груди, коснулась висевшего на шее амулета. Они разговаривали по-французски, и Тори удивилась тому, что Кинкейд владеет этим языком. Она не слышала, о чем они беседуют, но это не имело значения. Она могла представить себе содержание беседы, дразнящие реплики, воспоминания…

— Мисс Райен? — Джил Гарсиа приблизился к Тори. Его большая шляпа была сдвинута назад, тонкий шнурок удерживал ее на спине.

Улыбнувшись девушке, он указал на лежащий возле дороги плоский камень, накрытый салфеткой. На ней находились кружка и какая-то еда.

— Возможно, вы хотите подкрепиться. Я напою лошадей, а вы с мисс Пуарье поешьте и справьте нужду.

Тори слегка покраснела, услышав, как малознакомый человек говорит о ее нужде. Она скованно кивнула:

— Спасибо, мистер Гарсиа. Вы очень внимательны.

Он усмехнулся, слегка пожав плечами:

— Пустяки. Мы не будем останавливаться до темноты. Вам не скоро представится такая возможность.

Он посмотрел через плечо назад, где Кинкейд все еще разговаривал с Колетт, смеялся ее шуткам. Потом Джил бросил на Тори сочувственный взгляд. Это заставило девушку вспыхнуть.

— Вероятно, моя служанка присоединится ко мне, когда закончит беседовать с лейтенантом Кинкейдом. В любом случае я намерена воспользоваться вашим предложением, поскольку другой такой возможности у меня сегодня не будет.

— Вы очень благоразумны, сеньорита.

Когда Колетт приблизилась к камню, поднявшийся ветер заставил девушку поежиться. Тори молча протянула ей кусок жесткого черного хлеба с сыром. Не глядя на свою госпожу, служанка взяла еду и начала есть. Закончив трапезу, они удалились в кусты, чтобы позаботиться о своих естественных потребностях.

— Поторопитесь, maotresse. — Колетт обеспокоено посмотрела через плечо на свою присевшую в кустах госпожу. — Нас уже зовут.

— Ну и пусть. Держи платок как ширму и не обращай внимания на их голоса.

Пусть они подождут, раздраженно подумала Тори. Она знала, что им следует поторопиться, что дядя Себастьян мог обнаружить их исчезновение и следовать по пятам. Лишняя минута или две ничего не изменят, упрямо сказала себе девушка.

Колетт поглядывала через плечо; красный платок дрожал в ее руках. Внезапно служанка испуганным возгласом предупредила Тори о том, что к ним кто-то приближается. Тори едва успела подняться и привести в порядок свою одежду, как из-за кустов появился Ник Кинкейд. Он остановился и посмотрел на Тори, которая поправляла юбки. Ее лицо горело от смущения и гнева.

— Как ты посмел!

— Садись на лошадь или оставайся здесь.

— Ты настоящий деспот, лейтенант. Я дрожу при мысли о том, что бы ты наделал, если бы обладал настоящей властью.

Она прошла мимо него, но успела сделать лишь несколько шагов. Он догнал ее, схватил за руку и заставил повернуться.

— Это не игра. Если ты решила упрямиться, советую сесть посреди Камино-Реаль и ждать дядю.

— Пожалуйста, отпусти мою руку. Или я должна обратиться за помощью к мистеру Гарсиа?

Рот Ника превратился в узкую полоску, в глазах появился недобрый блеск. «Не слишком ли далеко я зашла?» — подумала Тори. О, почему она чувствовала непреодолимую потребность испытывать его терпение, лишь усугубляя этим ситуацию? Она не могла объяснить свое непредсказуемое поведение.

Но он ничего не ответил. Просто отпустил ее руку и зашагал впереди Тори по склону, поросшему кустарником и изрезанному следами мелких ручьев.

— Если вы всерьез рассердите его, он оставит нас, верно? — испуганно сказала Колетт.

— Я не могу предсказать, что выкинет такой человек, как Ник Кинкейд.

— Но если он уйдет, что мы будем делать здесь одни, maotressel Мы можем заблудиться. Нам следовало остаться в асиенде, я знаю это!

Тори бросила на девушку разъяренный взгляд и продолжила спуск, перешагивая через колючие кочки и молча давая себе обещание не капризничать, как бы ни поступил Ник. Она с душевной болью сознавала, что Колетт права. Если Кинкейд уйдет, они окажутся в одиночестве у подножия гор без всякого представления о том, куда им следует ехать. Ей придется справиться со своим негодованием, вести себя как подобает взрослой женщине, отбросить ненужную враждебность.

— Мы переправимся через реку здесь.

Кинкейд обратился скорее к Джилу Гарсиа, нежели к девушкам, но Тори не смогла сдержать испуганного возгласа: