— Однако ты была не прочь поэкспериментировать со мной на берегу, верно? О, ты не можешь простить меня за то, что я отнял у тебя девственность, с которой ты так хотела расстаться. Меня всегда изумляет женская логика. Скажи, лейтенант Брок огорчился, узнав, что его опередили?

— Мерзавец!

— Что за язык, крошка? И ты еще говоришь о приличиях.

Он не знал, что его разозлило. Может быть, то, что она ясно давала понять, что больше не нуждается в нем? Даже его благородное стремление перехитрить Себастьяна наталкивалось на полное безразличие девушки. После того как они позанимались любовью в ее комнате, что вовсе не входило в планы Ника, Тори держалась так холодно, невозмутимо болтала о предстоящей верховой прогулке с лейтенантом Броком, ждала дона Рафаэля, словно не Ник был ее первым мужчиной и происшедшее не имело для нее никакого значения. Будь он проклят, если знает, почему испытывает раздражение.

И еще он не мог понять, почему так легко возбуждается от одних только мыслей о ней, от воспоминаний о ее нежной коже, о том, как крепко обхватывала она его плоть…

— Не думай, что я позволю тебе снова прикоснуться ко мне, Ник Кинкейд! Я уже сказала тебе, что у меня были свои причины, но теперь ты мне не нужен в таком качестве.

Пламя костра отражалось в ее сверкающих, как аметисты, глазах; она дразнила Ника, искоса поглядывая на него, отбрасывая золотисто-каштановые волосы на спину, стоя перед ним в прилипшей к телу мокрой, почти прозрачной одежде позволяя ему видеть темные соски и влекущий к себе треугольник. Девушка облизнула губы, бросая Нику вызов своим видом.

Он прищурился, уронил ремень, поднес руки к пуговицам брюк и расстегнул их ловкими движениями пальцев.

— Что? — Тори побелела, ее глаза округлились, она неуверенно попятилась назад, догадавшись по решительному выражению его лица и жесткому взгляду о дальнейших намерениях. — У тебя совсем нет стыда! Неужели недостаточно того, что ты напомнил мне о происшедшем? Как ты смеешь…

— Запоздалая скромность, Венера. По-моему, ты хочешь, чтобы я сломил твое сопротивление. Верно?

— Ты льстишь себе, Ник Кинкейд.

— Неужели?

Уголок его рта поднялся в насмешливой улыбке. Ник стянул рубашку и бросил ее на выступ скалы.

Уперевшись носком одного сапога в заднюю часть второго, он снял с себя обувь. Позволяя Тори рассматривать его. Ник повернулся и раскинул на каменистой земле одеяло.

Воздух в пещере нагрелся, девушка ощущала запахи горящих листьев и мокрых лошадей, привязанных у входа. Наверное, именно они вызвали у нее головокружение. Она почувствовала, что ей не хватает воздуха. Руки заныли, и она поняла, что стиснула их так крепко, что ногти вонзились в кожу. Ей не следовало ехать с ним. Она бы не сделала этого, если бы могла выбирать.

Она набрала в легкие влажный дымный воздух, с трудом сдерживая желание ударить Ника, как тем вечером в саду.

— Я знаю, ты найдешь предлог для получения удовлетворения, но позволь заверить, что я не испытываю к тебе тайной страсти, лейтенант. Мой маленький… эксперимент… вряд ли можно назвать успешным, и я сожалею, что связалась с таким типом, как ты. Но тогда это было необходимо.

Она хотела уничтожить Ника своими презрительными словами, отвергнуть его так же безжалостно, как отверг ее он, покинув Буэна-Висту невозмутимо, без единого слова сожаления и обещания вернуться.

Но, увидев потемневшие глаза Ника и глубокие складки около рта, Тори тотчас осознала свою ошибку. Он отреагировал быстро и жестко, поймал ее врасплох. Она вскинула руки, чтобы удержать его, но это был бесполезный жест. Тори попыталась оттолкнуть Кинкейда.

Он схватил ее за волосы и потянул назад с такой силой, что на ее глазах выступили слезы.

— Маленькая сучка, — тихо отчеканил Ник. — Ты отлично знаешь, что делаешь, верно? Я думал, ты понятия не имеешь о происходящем, но теперь вижу, что ошибался. Ты нарочно завладела моим вниманием в тот день на берегу. Как ты узнала, что я искал там проклятое оружие? Тебя послали отвлечь меня? Этот трюк почти удался. Уходя от тебя, я совсем не думал о незаконных сделках. А теперь ты пошла на новую хитрость? Это бегство из Буэна-Висты — всего лишь уловка? Меня снова понадобилось отвлечь? Или мне не удается избавиться от тебя по какой-то другой причине?

— Пожалуйста, — выдавила из себя Тори сквозь онемевшие губы. — Я не знаю, о чем ты говоришь! Ты делаешь мне больно…

— А могу сделать еще больнее, Венера. Ты знаешь это, верно? Я могу заставить тебя пожалеть о том, что ты ввязалась в дела своего отца.

Он знал! Она была права: он один из клиентов отца, наемник, покупавший контрабандное оружие и затевавший войны… О Господи, что ей теперь делать? Лучше бы она осталась в Буэна-Висте. Внезапно Тори испугалась сильнее, чем когда-либо. Испугалась Ника Кинкейда, неистовой ярости, которую видела в его глазах. Зачем она стала дразнить его?

В его голосе и выражении лица не было небрежной насмешки, к которой она привыкла, — им владела дикая, необузданная злость. Тори попыталась бороться, зная, что это ни к чему не приведет.

Кинкейд оттолкнул ее, она освободила руку и вцепилась ногтями в его обнаженную грудь, оставив на ней длинные кровавые полосы.

— Дикая кошка, — хрипло пробормотал он и, снова схватив ее за руку, бросил на одеяло, наполовину развернутое на холодном каменном полу пещеры. Навалившись на девушку, прижал ее к грубой шерсти. — Не дергайся, черт возьми. И перестань визжать. Ты только пугаешь лошадей.

Охваченная страхом, злостью и отчаянием, Тори пренебрегла его предупреждениями и угрозами. Она боролась изо всех сил. Наконец он снова выругался, зажал ей рот своими губами и оборвал ее яростные вопли. Она инстинктивно укусила его и испытала короткое удовлетворение, услышав очередную брань. Он подался назад и посмотрел на нее прищуренными глазами, в которых полыхало желтое пламя.

Ник стер одной рукой кровь с расцарапанной губы и настороженно посмотрел на девушку. Он по-прежнему находился над ней и прижимал ее бедра своей мускулистой ногой. Его обнаженная грудь сдавливала тело Тори. Она чувствовала жар его кожи даже через мокрую ткань и вдруг запаниковала, поняв, что юбка задралась почти до талии.

Посмотрев ему в глаза, она догадалась, что он тоже заметил это.

— Ненавижу тебя! — сказала Тори, почти веря своим словам и желая отвлечь его внимание.

— Правда, Венера? — Уголок его рта поднялся вверх. Злость Ника, похоже, сменилась решимостью.

Тори попыталась отстраниться, увидев в глазах Кинкейда нечто новое. Он слегка переместил ногу, вставил колено между ее бедер и раздвинул их.

— Как сильно ты меня ненавидишь? Нет, на твоем месте я бы не стал повторять это. Я могу сломать твою хорошенькую ручку…

Когда она занесла свой кулак над его головой, он перехватил руку Тори, без труда прижал к земле над головой девушки. При этом костяшки ее пальцев коснулись лежащего там ремня с револьвером. Она ощущала тяжесть его горячего тела, понимала, чего он хочет, но ничего не могла сделать, чтобы предотвратить это. Их силы были слишком неравны.