— Привет, — буркнул Толик, поправляяпростыню. — А где Вадим?

— Вадим спит. Ну, куда мы сегодня поедем?

— Не знаю… А что вы хотели бы увидеть?

— Давай уж лучше на «ты».

— А что ты хочешь увидеть? — деревянным голосомповторил Толик. Он явно был смущен.

— Для начала я бы хотела поехать в один из спальныхрайонов Москвы.

— Вот как? Странное желание. И в какой именно?

— Например, в Чертаново.

В Чертаново жила Танька.

— И чего тебя туда тянет? — заерзал на кроватиТолик. — Давай лучше с центра начнем.

— В центр мы еще успеем.

— У тебя с Чертаново что-то связано?

Я сделала паузу, а потом сказала:

— Видишь ли, ко мне постепенно возвращается память.Когда я была в Москве в последний раз, я познакомилась с одной девушкой. Она,кажется, жила в Чертаново. Я бы хотела заехать к ней в гости.

— Что ж, Чертаново так Чертаново. В конце концов, какаяразница.

«Врешь, голубчик, не хочется тебе туда ехать!»

— Толик, а может, тебе тоже нужно кого-нибудьпроведать?

— Кого?

— Ну ты ведь жил в Москве. Наверное, у тебя была здесьлюбимая девушка?

— Нет, не было.

В этот момент дверь распахнулась и на пороге появилсязаспанный Вадим.

— Машка, а ты что тут делаешь?

— Общаюсь с Толиком.

— А я тебя потерял. Просыпаюсь, гляжу — нет.

— А мы с Толиком ведем дружескую беседу.

— Могла бы и меня разбудить. Я бы тоже принял в нейучастие. Пойдем, Машка, завтракать пора.

Перекусив на скорую руку, мы сели в машину и поехали вЧертаново.

— На кой черт тебе сдалось это Чертаново, —сердился всю дорогу Вадим. — Может, лучше в центр махнем, пока свернуть непоздно?

— Успеем. У нас еще два дня впереди.

Слушая нашу перепалку, Толик молчал.

— Ой, я, кажется, узнаю эту улицу, — закричала я,хлопая в ладоши. — Остановись-ка вон у того дома.

Это был Танькин дом.

— Ну и зачем мы сюда приехали? — фыркнул Вадим.

— Понимаешь, в Москве я познакомилась с одной милойдевушкой. Зовут ее Таня, она учительница начальных классов. Она оставила мнесвой адрес. Мне бы очень хотелось ее увидеть.

На Толика аж смотреть было больно. За какие-то пять минут онпокраснел так, что, казалось, тонкая, как у всех блондинов, кожа лопнет сгромким треском прямо у нас на глазах. «Еще бы! — подумала я не беззлорадства. — Только-только забрезжила было надежда роман с шефовой дочкойзакрутить, и вдруг — такой облом!»

Эх, Танька, Танюшка! Влюбчивая, смешная и… беззащитная, какребенок. Мелюзга школьная за тобой, как хвостик, бегала… Ну как же тыобходилась без меня все это время? Я лично очень соскучилась… Посидеть бысейчас с тобой на тесной кухоньке, о том, о сем потрепаться. Да что тампотрепаться — душу излить хочется. Подруга все-таки. Единственная… Тонкаяниточка, связывающая меня с прошлой жизнью, о которой я не жалела, конечно, нои забыть не могла.

Глядя на Танькины окна, я громко захлюпала носом, не обращаявнимания на мужчин. Вадим, недовольно нахмурив брови, протянул мне платок.

— Маш, хватит сырость разводить. Ну что на тебянакатило? Тяжелое что-то вспомнила? Говорил я, не надо было сюда ехать! Лучшебы по центру погуляли. Ну на кой черт тебе сдалась эта учителка?

— Ко мне возвращается память, Вадим!

Я вспомнила этот дом, я вспомнила имя девушки, с которойедва была знакома.

— Лучше бы ты другое вспомнила, — разозлился Вадими вышел из машины.

Толик сидел без движения. Лицо его было зеленого цвета, а налбу выступил пот.

— Вадим, — мягко попросила я своего«жениха», — останься, пожалуйста, здесь. Я лучше одна пойду, хорошо?

— Нет, нет и еще раз нет, — замотал головой Вадим. —Даже не проси об этом. В конце концов, я поклялся твоему отцу, что даже втуалет буду тебя сопровождать. Несколько лет назад ты уже одна находилась. Самазнаешь, чем дело закончилось.

Больше я тебя одну никуда не отпущу.

Танькин подъезд… Все такой же грязный и вонючий. Видать,живут здесь совсем уж не уважающие себя люди. Работяги в основном, я-то знаю.

Сама здесь когда-то жила. А слышимость, слышимость какая!Бабулька дряхлая на последнем этаже чихнет — внизу штукатурка осыпается. И лифтопять не работает… Но это даже к лучшему. Ехать в натужно гудящей колымаге снеприличными надписями на стенах — себе дороже. Застрянешь еще… Однажды мы сТанькой часа два просидели, ночью причем. Тетка-диспетчер нам не ответила —заснула, наверное. Жали, жали на кнопку — все впустую. Стали орать, разбудилисоседей, они-то и вытащили нас. На следующий день к Таньке из РЭУ приходили.Плати, говорят, за сломанные двери. Хорошо хоть, я еще не ушла — спустила наних всех собак.

Ну, ничего, ничего, сейчас поднимусь, отдышусь немного,позвоню трижды (я всегда так звонила: два коротких, один длинный) и тут жеуслышу за дверью быстрые Танькины шаги. Даже не спросив: «Кто там?» — никогдаведь, дурочка, не спрашивает, сколько я ни учила ее уму-разуму! — онарывком распахнет дверь и.., не узнает меня. Представляю, как вытянется ее лицо…Как опустятся руки, протянутые для объятий… «Девушка, вам кого?» — спросит онаудивленно, не скрывая разочарования. «Я.., я ошиблась адресом», — тихопромямлю я в ответ, повернусь и уйду. Я ведь не Лена, я — Маша. А у Маши совсемдругая жизнь.

— Машка, какая же ты упертая! На черта тебе эта училканужна? — недовольно пыхтел за спиной Вадим.

Не обращая на него внимания, я продолжала звонить, но задверью было тихо.

На лестнице раздались шаркающие шаги, и я нос к носустолкнулась с Танькиной соседкой, тащившей в авоське огромный арбуз.

— Здравствуйте, скажите, пожалуйста, а Таня где? —широко улыбаясь, спросила я.

Соседка оценивающе посмотрела на меня, затем перевела взглядна Вадима и недоверчиво выплюнула:

— А вы ей кто?

— Я ее знакомая.

— Знакомая?

— Ну да…