Дороги, можно сказать, не было, и храбрая машина, отчаянно тарахтя и высоко подпрыгивая, забиралась вглубь по еле заметной тропке, почти не тормозя на прелой листве. Медленно поднимаясь в гору, мы наконец добрались до домика.

Он был одноэтажный, деревянный и внешне выглядел как обычный сруб, только окна были из металлопластика и дверь – вполне себе современная, с резными филенками и кованой решеткой на небольшом овальном окошке. На окнах белые шторки, кирпичная труба выкрашена белой краской.

– Добро пожаловать ко мне домой, – улыбнулся Марьян, выбираясь из уставшей «Волги».

Машина действительно выглядела так, словно трудилась сверх меры и теперь вот-вот сдует шины и уляжется на прелую листву отдыхать.

– Чудом добрались, – сказала я, ежась от внезапного холода.

Действительно, похолодало. То ли от того, что деревья почти не пропускали солнечный свет, то ли потому, что ползли тяжелые облака, собирающиеся пролиться дождем.

– Нормально. Заходи.

И Марьян, слегка погремев ключом, открыл дверь.

Внутри домик оказался невероятно милым. Просторная кухня, пол, покрытый плиткой цвета шоколада, кирпичная печь и дрова в корзине. Я стянула куртку и подумала, что огонь сейчас был бы очень кстати.

– Здесь электрическое отопление, но мы затопим камин, – словно в ответ на мои мысли сказал Марьян. – Сейчас сделаем.

Повесив на деревянный крючок куртку, мой парень взялся за дрова, а я сунулась на кухню. Там стоял диван, столик, над ним – абажур. Два больших окна с видом на лес. Я подошла к одному: громадные деревья уходили ввысь, кусты шиповника дрожали от ветра, и на гору прелых листьев время от времени падали редкие капли дождя.

Одинокий тихий домик в лесу, куда не сунется чужой, не потревожит, не помешает.

Марьян предусмотрительно привез продукты – сыр и колбасу на бутерброды, лоток с мороженым и пару куриных филе. Я, конечно, была не таким умелым кулинаром, как моя сестра, но что можно сделать с мясом, понимала.

На кухне нашлась и плита с духовкой, и мясо, посоленное и приправленное, отправилось туда. Бутерброды были порезаны – себе только кусочки колбасы с сыром, потому что хлеб по-прежнему казался мне несъедобным продуктом. Мороженое было разложено по маленьким чашкам.

Марьян присоединился ко мне.

– Знаешь, – заговорил вдруг он серьезным и тихим голосом, – мне не хватало наших встреч. Вчера вечером я тоже был в церкви. Поставил свечу и вышел. А на улице пусто и темно, и я вдруг почувствовал, что не хочу ехать домой, и делать мне больше нечего, и ничто не увлекает и не интересует. Пустота вокруг. Я понял, что уже несколько месяцев жил только мыслями о тебе. Ты занимала всю мою жизнь. Я ждал встреч, планировал, куда мы пойдем и что будем делать. Или стремился к тебе домой по вечерам. Ехал и представлял, как ты будешь рассказывать про свой университет, про новых подруг, станешь возмущаться строгостью преподавателей и медленностью водителей такси, а я буду слушать и отпускать веселые замечания.

Марьян разложил бутерброды на тарелке и взглянул на меня. Глаза у него были серьезные и немного грустные.

– Я понял, что моя жизнь без тебя пуста, Мируся. – Сокращенный вариант моего имени прозвучал невероятно нежно и мягко.

– Но ты не остался без меня, – решительно заявила я, – и не останешься. Мы найдем Желанную…

Он не дал мне договорить. Закрыл мой рот ладонью – пальцы пахли терпким сыром – и покачал головой:

– Ничего не говори. Это я и так знаю. Просто скажи, что ты меня тоже любишь. Сейчас самое время сказать именно это.

– Я тебя люблю. Я тебя очень люблю, Марьян, – четко произнесла я и обняла его.

Прижалась к черной рубашке (пуговичка теплым кругляшком вдавилась в щеку), обвила шею Марьяна руками и поцеловала его в губы.

Он ответил не сразу, сначала осторожно целовал меня, словно проверяя – не грянет ли молния от того, что Выполняющий желания целует девушку. После все сильнее и сильнее, и меня уносило в вихре невероятных ощущений. Наконец он отстранился, глянул – весело, как мне показалось, – и сказал, что нам пора поесть.

– Ты такая худющая, точно бродячая кошка, – пояснил он, подначивая меня.

– И как ты умудрился в такую влюбиться? – спросила я.

– Не только я в тебя влюблен. Матвей тоже пошел бы за тобой на край света.

– Матвей – хороший парень.

– Кстати, про Матвея. – Марьян нахмурился. – Он что-то скрывает. То ли что-то прочитал в дневнике своего прадеда, то ли раскопал еще какую-нибудь информацию. А может, и вспомнил кое-что.

– Откуда у тебя такие мысли?

– Я вижу. Я просто вижу, когда говорят неправду или не всю правду. Вроде бы и не лгут, но недоговаривают. Это как с Желанной. Я тогда не догадался спросить: «Матвей, что ты сделал с книгой?» А потом стало уже поздно.

– Ты считаешь его виноватым? – нахмурилась я.

– Да, я считаю его виноватым. Он уже не ребенок и должен был понимать, что делает. Такое ощущение, что ему просто снесло башню после того, как он превратился в медведя, вот он и оставил Желанную. А я был уверен, что книга сгорела.

– Но он же говорил, что ее так просто не уничтожить.

– Это его догадки. Просто догадки. Он ведь не пробовал, правильно? Так чего теперь утверждать? Не будем сейчас об этом говорить. Давай просто сядем и поедим у огня. Слышишь, как уютно потрескивают дрова?

2

Домик деда Марьяна был очень маленьким. Коридор, кухонька, туалет с ванной и спаленка, в которой стояла кровать с деревянными балясинами, множество полок с книгами и тяжелый деревянный шкаф. Мы устроились у камина на диванчике, и Марьян зажег толстые свечи, пояснив, что так будет уютнее.

Нам действительно было тепло и уютно. За окном поднялся ветер и полил дождь – бесконечный осенний дождь. А у нас потрескивали дрова, пахло древесной корой, кофе и сыром, и я чувствовала, как блаженное тепло растекается по всему телу, до самых кончиков пальцев.

Или это грела меня любовь к Марьяну?

Мы говорили о всякой ерунде. О погоде, о выборах, об учебе. Я рассказала о Каролине Григорьевне, и Марьян недобро усмехнулся:

– Она и мне жизнь попортила, и немало. Ректор университета тоже из Варты, ее хороший знакомый, потому Каролина позволяет себе все, что хочет. Какая у тебя тема?

Я молча сунула ему телефон с открытым файлом.

– Ясно. Я тоже писал такое. Информации нет нигде, кроме специальных журналов на английском. Мне доставал отец. Они должны быть где-то тут, кстати. Я привозил сюда свои старые учебники и тетради. Подожди…

Он вскочил и вышел в комнатку, к стеллажам с книгами. Я последовала за ним. В глаза бросилась маленькая рамочка с фотографией на комоде. Два темноволосых мальчика, обнимающие друг друга. Марьян и его брат Михаил.