– Вы кажетесь чуть ли не близнецами, – сказала я, рассматривая фото.

– Два года разница. Нас раньше и принимали за близнецов.

– А кто старше?

– Михаил.

– А Желанная досталась тебе.

Марьян присел на корточки и принялся доставать из стопки журналы. Сказал, не глядя на меня:

– На самом деле решал не жребий. Желанную завещал мне дед еще до того, как умер. Книга сама выбирает себе хозяина, и однажды дед привез меня сюда и рассказал о проклятии нашей семьи. Конечно, кроме книги, мне еще досталась «Волга» и этот домик. Про домик никто не знает, даже мои родные. Они уверены были, что у моего деда нет денег.

– А у него были? – спросила я.

– Да. Деньги мне тоже достались. Я их не трогал, мне кажется, что и они прокляты вместе с Желанной. Но в домик приезжаю время от времени. Дед сказал, что мне понадобится уединение, если я хочу сохранить свою целостность.

– Что это значит?

– Это значит, что выполнение всех желаний из книги меняет человека. Невозможно убивать, травить, что-то отбирать и остаться самим собой.

– Много твоему деду довелось выполнять желаний?

– Вообще ни одного. Желания Стефана выполнил мой прадед, дед тогда был маленьким. Но прадед изменился, и жить с ним было невозможно. Он стал избивать жену, детей. Мой дед не любил вспоминать детство, но все в семье знали, что прадед превратился в животное. Его жена повредилась умом и в старости лежала в психбольнице. Его младший сын унаследовал Желанную, а дочь уехала как можно дальше, и от нее ни слуху ни духу. Семья разрушена. У моего деда было два сына, мой отец и дядя, и проклятие Желанной их не коснулось. Потому что Стефан хранил книгу у себя.

– А теперь…

– А теперь в ней снова пишутся желания. И я должен их выполнять. Ангелина уже погибла. Не от моей руки, но я ничем не смог ей помочь. Теперь очередь двух других, и только свечи в церкви удерживают меня от пропасти.

– Но ведь удерживают…

– Пока работает. Но сегодня утром я проснулся от того, что оно было в моей комнате. Присутствие чужого и злого было настолько сильным, что у меня волосы на голове встали дыбом. Оно свалило все книги с моего стола, скинуло одежду со стула, сдернуло шторы с окна, и я едва успел одеться и выбраться из дома.

Марьян поднялся, протянул мне два журнала на английском и тетрадь, исписанную плотным четким почерком.

– Потом позвонил отец и отругал меня. Велел выполнить желания, чтобы в семье был покой.

– Отец так и сказал? – не поверила я своим ушам.

– Он сказал, что я должен убить всех, кто там упомянут. Потому что нет никакой разницы, кого убивать. Ведь я уже убил Григория Лушу, я умею это делать. А наша семья наконец будет в безопасности. Он так и спросил, кто мне дороже: те, кто записан в Желанной, или моя мать.

– Как он может такое спрашивать? – нахмурилась я. – Разве он не понимает, что это делает тебя…

– Это делает меня тем, кто я есть. Проклятым. Я просто хочу, чтобы ты понимала, Мирослава. И я хочу, чтобы ты уехала отсюда…

– Это не спасет! Скарбник сказал, что это не спасет!

– Он сказал про Хвырь.

– А Желанная гораздо опаснее Хвыри! Мы найдем Желанную! Найдем! И ты не должен сдаваться и опускать руки! Не должен, и все тут!

Я поняла, что кричу на Марьяна, стоя перед горящим камином и сжимая в руке журналы. Кричу, как ненормальная, вкладывая в слова всю свою злость на случившееся.

– Не надо орать, – усмехнулся Марьян. – Я тебя понял. Ты упряма, и этим ты мне нравишься. Моя упрямая и храбрая девочка. Сегодня все против нас, и только ты помогаешь держаться на плаву. Только мысли о тебе удерживают меня от того, чтобы сорваться в пропасть.

– На самом деле и Матвей тоже переживает… – проговорила я, беря Марьяна за руку.

Марьян поморщился, покачал головой.

– Матвей – хороший парень, – возразила я.

– Возможно. Слушай, ты можешь кое в чем помочь. Давай доедим, погасим огонь и поедем. Вечером моего отца не будет в клинике. Я хочу покопаться в его файлах в компьютере. Я подозреваю, что он что-то знает.

3

«Волга» завелась неохотно. Мотор ворчал, как разбуженный пес, которому не дали спокойно отдохнуть после ночного дежурства у ворот дома. Колеса проворачивались на мокрой листве, и мы не сразу сдвинулись с места.

Оглянувшись на маленький домик, спрятанный под кронами сосен и буков, я ощутила легкую грусть. Мне было жаль покидать это место. Тут я чувствовала себя счастливой и защищенной, а впереди нас ждала неизвестность.

Марьян перехватил мой взгляд и улыбнулся, но улыбка вышла нерадостной.

– Я хотел бы, чтобы ты запомнила меня таким, каким я был сегодня в этом домике, – тихо сказал он.

– Это ты к чему? – не поняла я.

– Это просто так.

– Нет, не просто. Что ты собираешься делать?

– Собираюсь заехать в отцовский офис. В последние две недели он просил привести в порядок его бухгалтерию, помочь Наталье Семеновне, его бухгалтеру. Отец не хотел, чтобы она знала о кое-каких финансовых сделках, скажем так. И я видел несколько поступлений на его счета. От банка «Западный капитал» – того самого, который упоминал Ярослав Величко. Помнишь, он говорил про «Западный капитал»? Мне это ни о чем не говорило, пока сегодня утром я не вспомнил, что на днях помогал отцу и в его документах мне встретилось что-то похожее.

– Думаешь, что узнаешь, чей это банк?

– Уточню хотя бы. Возможно, знает мой отец.

«Волга» вылетела из леса на мокрый асфальт и затарахтела, как несмазанная телега, полная ржавых лопат и поломанных ведер. Неловко подпрыгнув на повороте, я ругнулась, назвав машину ржавой таратайкой.

– Да, дед так и называл ее. Говорил: «Сегодня поеду на своей таратайке». Но моего деда боялись в кланах, как и твоего отца, и Стефана Левандовского. Втроем они сумели навести порядок в городке. А потом случился пожар.

– И никого из них не осталось. Теперь Вартовые сами творят бесчинства, колдуют, рвутся к власти.

– Остались мы. Можно сказать, что мы – самая настоящая Варта.

– Нас мало, и нас не считают серьезными противниками. Мы не имеем силы, – проговорила я, глядя на мокрый асфальт, бегущий навстречу машине.

– Если бы нас не боялись, никто бы не желал нашей смерти. Мы кому-то мешаем. А Григорию Луше уже помешали, и очень сильно.

– Ты его уничтожил, – заключила я.

– Значит, мы способны на борьбу. Дело в том, что темная сила колодцев всегда соблазняет тех, кто ее охраняет. Она хочет вырваться наружу и потому воздействует на собственных стражей. А люди – слабые существа, не каждый может противостоять темному давлению, тем более что кланы Варты и сами обладают определенной силой и навыками. Мы тоже обладаем силой и способны творить сверхъестественное. Что может удержать нас от того, чтобы воспользоваться колдовством? Что сдержит темные желания самих кланов?