семьи и высшей знати было легче передвигаться по городу инкогнито, но это наводило на мысль, что похитители были опытными преступниками, которые имели хорошие связи в Императорском дворце.

Стоит сказать, что Брессинджер был несправедлив к сэру Радомиру. Будучи шерифом, тот успешно поддерживал порядок и проводил расследования, а еще он с готовностью исполнил постановление Ордена магистратов о том, что стража каждого города обязательно должна выделить отдельную команду для расследования преступлений. Кроме того, сэр Радомир, как и сэр Конрад, придерживался убеждения, что никогда не следует приписывать злому умыслу то, что можно объяснить простой глупостью. Правосудия и другие законники имели обыкновение повсюду видеть изощренные заговоры и «делать выводы на пустом месте», как сказал бы Вонвальт. Но княжича Камиля и в самом деле могли убить случайно, в потасовке. В конце концов, юные мальчики отнюдь не так крепки, как рослые солдаты. В этом отношении версия сэра Радомира казалась правдоподобной, и излагал он ее столь убежденно, что людям, не сведущим в преступных делах, его объяснение могло показаться самым резонным.

И все же чутье не давало мне списать все на неудачу похитителей. История покажет, что неправы оказались мы оба… но об этом я поведаю позже.

– Ты слишком высокого мнения о преступниках, Хелена, – сказал сэр Радомир. – Да, в Долине Гейл им удалось вести из монастыря довольно сложные махинации, но это редкость… к тому же ты только погляди, сколько ошибок они совершили. Убийство леди Бауэр лишь привлекло всеобщее внимание.

– Да, и если бы не оно, ты бы никогда о них не узнал, – буркнул Брессинджер.

Сэр Радомир посмотрел на него.

– Хочешь вывести меня из себя? – спросил он.

– Я лишь говорю, что ты пеняешь на сэра Конрада, но если бы не он, то убийство леди Бауэр… да и делишки тех мошенников из монастыря, так и остались бы нераскрытыми.

– Если бы не сэр Конрад, маркграф Вестенхольц не напал бы на Долину Гейл и не перебил бы половину стражников, как скот! – заорал сэр Радомир.

Другие посетители оглянулись на нас. Послышалось бормотание, кто-то кивнул в нашу сторону, а кто-то едва заметно указал на нас пальцем.

К нам подошел хозяин паба.

– Господа, мы не терпим здесь ссор и рукоприкладства, – сказал он.

– Да какое уж тут рукоприкладство, – отозвался сэр Радомир и указал на культю Брессинджера. – Ему же и прикладывать нечего.

– Эй, хватит! – крикнула я, сытая по горло этими шуточками. Брессинджеру они, похоже, тоже надоели.

– Выйдем наружу, – рявкнул он, вскочив на ноги и положив ладонь на рукоять своего грозодского меча. – Там и разберемся, наконец.

– Дубайн! – взвизгнула я, тоже уже на ногах. – Немино вымя, да прекратите же оба!

– Нет, – сказал сэр Радомир, вставая и вытаскивая из ножен сованский короткий меч. – Он прав. Я устал слушать его болтовню.

Дубайн и сэр Радомир вышли из паба на улицу, и я ощутила себя совершенно беспомощной. В Сове дуэли были запрещены, и приставам грозило наказание. Но в тот миг это заботило меня меньше всего. Я думала: что, если один из них убьет другого? Точнее, так: что, если Брессинджер убьет сэра Радомира? Я не сомневалась, что шериф сейчас погибнет, ведь даже без руки Дубайн оставался гораздо более умелым фехтовальщиком, чем сэр Радомир.

Никакие крики не могли им помешать. Я толкала их, била и кричала, чем привлекла к этому нелепому зрелищу чересчур много внимания, но то, что нас заметили, в конце концов оказалось к лучшему. Когда Дубайн и сэр Радомир начали снимать верхнюю одежду, раздался знакомый голос:

– Князь Преисподней! – прогремел Вонвальт, грубо протолкнувшись плечом через столпившихся вокруг зевак. Несмотря на то что шериф и пристав были пьяны, а их кровь кипела, даже они поняли, что все кончено.

Оба устало, разочарованно вложили свои мечи в ножны. Выкрики, доносившиеся из только что собравшейся толпы, стихли, и все внезапно нашли чем себя занять. Вонвальт с застывшей на лице маской ярости подошел к незадачливым дуэлянтам.

– Вы – взрослые люди, блюстители закона и агенты треклятой короны, – прошипел он. – Драться на дуэли, или что вы там, два болвана, собрались делать, – это преступление. Вы служите мне. Вы хотя бы на миг задумались, в какое положение вы меня поставите?

Брессинджер и сэр Радомир опустили головы, как провинившиеся мальчишки.

– Все, кто служит мне, знают, как я ценю вас обоих. Я не должен тратить время на то, чтобы умасливать ваши самолюбия. Клянусь Матерью-Богиней, неужели вы совсем не понимаете, с чем мы имеем дело? Что у нас нет времени на истерики?

– Я сожалею, сэр Конр…

– Перед Казиваром будете извиняться! – рявкнул Вонвальт. – У нас есть работа. А теперь идите за мной!

XVI

Свет во тьме

«Преступную деятельность редко можно описать лишь как сумму ее составных частей. Мудрому Правосудию не мешало бы помнить, что запутанные дела приводят к запутанным результатам».

МАГИСТР ЭММАНУЭЛЬ КЕЙН

Мы не вернулись ни во дворец префекта, ни в Великую Ложу. Вместо этого Вонвальт вывел нас из города.

Лишь благодаря его титулу лорда-префекта мы смогли пройти через врата Волка в разумные сроки. Очередь у врат все еще была огромной, поскольку имперские гвардейцы и городские стражники продолжали обыскивать каждого входящего и выходящего, дабы найти хоть какой-то след княжича Камиля. Теперь подобные действия казались бессмысленными, но многие, включая Вонвальта, не верили, что княжич действительно погиб. Сама я готовилась к худшему исходу, но моих мыслей на этот счет никто не спрашивал, и пока вера в то, что мальчик жив, сохранялась, его поиски продолжались.

Мы вышли из врат Волка и повернули налево. Над нами возвышалась гигантская стена, за которой осталась Вершина Префектов. Подступы к стене были застроены так же плотно, как и сам город, а район, куда мы пришли, был целиком отдан под огромные склады. В них хранились почти все товары, что поступали в город, и привозили их сюда с северо-запада по широкой и глубокой, как океан, реке Саубер.

Нам было не впервой слепо и смиренно идти за Вонвальтом в неизвестность, но я даже представить не могла, зачем мы явились именно сюда. Портовый район Совы был скверным, опасным местом, где кто угодно и что угодно норовило оборвать наши жизни: нас могли прикончить сомнительные типы, или придавить тяжелые погрузочные приспособления, или гигантские тяжелые корпуса океанских карраков, или высокие штабеля грузов… В переулках между огромными складами царила тьма, там обитали матросы, проститутки и крысы, разносящие оспу, а мы в наших дорогих имперских нарядах просто напрашивались на ограбление.