litbaza книги онлайнПриключениеОстров Беринга - Ольга Владимировна Погодина

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 50 51 52 53 54 55 56 57 58 ... 63
Перейти на страницу:
Акима пришлось задержаться, Коле (а больше всех, конечно, Ласточке) нашлось время подружиться с девочками, которые, чуть пообвыкнув, буквально облепили ее. Было им семь, пять и три годика: кудрявые, с большущими карими глазами, до того печальными, что за сердце брало. Даже Николай Михайлович, который «терпеть не мог сантиментов» дрогнул и по очереди покачал каждую на коленке, приведя их в сумасшедший восторг.

— Все бы ничего, — виновато улыбаясь, говорил на это Векман. — Да срок моей службы вышел, уезжать мне надо до Нового года. А только на кого я их тут брошу-то? И с собой как по такому морозу потащу? И куда? Во флот? Право, не знаю…

— Ну, вот что, — отвернувшись, чтобы не было видно его лица, сказал Николай Михайлович. — Негоже малолетних сирот на произвол судьбы бросать. Это против всякой совести — и мужской, и просто человеческой. Куда направляетесь?

— В Николаевск…

— Дам я вам тогда рекомендательное письмо к генерал-майору Тихменеву, пусть позаботится о девочках.

— Что вы! — замахал руками Векман. — Как можно так высоко… да он меня не примет!

— Примет, — рубанул рукой воздух Пржевальский. — А не примет — к самому контр-адмиралу идите.

— Да дело-то неважное…

— Нет для офицера дела важнее! Мы офицерской честью клянемся родину нашу охранять, а вдов и сирот в ней — особенно.

— Вашими бы устами да мед пить, — пробормотал Векман, явно не слишком веря в то, что что-то из этой затеи выйдет.

— Что вы, прямо, до срока нос повесили, лейтенант? Конечно уж, если детей тут бросить, им на помощь точно никто не придет! Желаете сделать добро и совесть очистить — так уж будь любезны не трусить по мелочам!

Векман устыдился, а Николай Михайлович сел писать письмо, не отлагая. Отдохнув пару дней, Николай Михайлович употребил оставшееся свободное время на выполнение своего служебного задания, за которым он и посетил эти забытые Богом места, — перепись крестьянского населения и составление топографической карты бухты Тихая пристань с оценкой ее выгод и неудобств для постройки здесь судостроительной верфи.

Пробыв неделю, отдохнув и дождавшись выздоровления Акима, 14 декабря они собрались в дорогу. Коля был удивлен тем, что, когда девочки, о которых Николай Михайлович без сомнения хлопотал, не страшась привлечь на свою голову гнев самого высокого начальства, полезли к нему целоваться на прощание, он вдруг весь одеревенел, смутился и вышел вон раньше, чем кто-то моргнуть успел.

«Вот чудно, — подумал Коля, обнимая и тормоша растерянных девчушек, чтобы сгладить неловкость. — Николай Михайлович по натуре добрый человек, и добро делает по велению души, а нежности всякой не просто стыдится — бежит!»

Долго еще Коля оглядывался на гостеприимный пост, пока он не скрылся, и только мысль о том, что начался их обратный путь на Уссури, стал глядеть веселей.

То ли потому, что отдохнули, а то ли от мыслей об обратной дороге, но четыре дня, которые они прошли до устья реки Тазуши, показались более легкими. Берега Тазуши, берущей начало в ледниках хребта Сихотэ-Алинь, были населены китайцами и местными инородцами — тазами, — а потому ночевали теперь чаще в тепле, под крышей человеческого жилья, пусть даже это жилье и было берестяной юртой. Впервые здесь Николай Михайлович и Коля могли поближе познакомиться с бытом тазов, тем более что они, в отличие от китайцев, почти все говорили по-русски, а многие были крещеные и имели русские имена. Земледелия тазы совсем не знали, занимаясь только охотой и соболиным промыслом и, как и на Уссури, занимали продукты у китайских купцов в счет будущей добычи.

Поднявшись вверх по течению Тазуши на восемьдесят верст, путешественники переночевали напоследок в крайней в долине фанзе, откуда в дне пути лежал перевал через Сихотэ-Алинь.

— Делать нечего. — Палец Николая Михайловича скользнул по карте. — Надо пройти этот перевал, любой ценой надо! Потому что оттуда выйдем к реке Лифудин, а там, по моим подсчетам, верст семьдесят до ее слияния с Сунгодой, и соединенная река уже есть Ула-Хэ, которая вместе с Дау-би Хэ и дает начало Уссури…

Коля слушал, и уже совершенно запутывался во всех этих странно звучащих названиях. Однако при упоминании Уссури (Уссури, казавшееся таким далеким лето!) он взбодрился в надежде, что конец путешествия уже близок.

Если путешествие в гавань Ольги было тяжелым, то последующие четыре дня были сущим адом. Весь день, торопясь успеть до темноты, неимоверными усилиями тащили лошадей по скользкой обледенелой тропе к перевалу. Прошли перевал уже в сумерках и остановились ночевать несколькими верстами ниже, на двадцатиградусном морозе. Устали так, что даже заснули. Утром Коля проснулся от того, что перестал чувствовать одну руку совершенно, а второй солдат, Иван, отморозил себе дочерна щеки. На другой день путь пошел под гору, и идти, с одной стороны, стало легче. Но, с другой стороны, выпавший снег совершенно замел тропу. К морозу добавился ветер, дувший вдоль хребта. Ни до одной железной вещи нельзя было дотронуться без рукавиц, бороды, усы, волосы и отвороты шуб путников покрылись инеем.

Долина Лифудина вид имела совершенно дикий, и напрасно Коля с надеждой выглядывал дымок человеческого жилья. Ничего! С тяжелым сердцем спустились в долину. Река почти стала, но кое-где еще виднелась быстрая черная вода. Лес по ее берегам был очень густой, несмотря на то, что тут и там к крутому берегу выходили довольно высокие утесы. Потащились вверх по течению по едва заметной, давно не хоженной тропинке, на которой, за исключением тигриных, не нашли никаких следов.

Ночевали снова в лесу. Лошади и те жались к костру. Ужинали, сидя спина к спине, обвернув ноги палаткой, еле держа кружки с горячим чаем негнущимися пальцами. Есть что-то совсем не хотелось. Потом легли вокруг костра на лапник, замотались овчинными шкурами, но сна на таком морозе толком не было. Ласточка легла в ногах у Коли, тоже зарылась в овчину по самый нос, и ногам стало чуть-чуть теплее, — так что Коля наконец заснул. Однако сна толком не выходило. Были какие-то мутные обрывки… река, высокий берег и девушка в белой рубашке, летящая в воду с утеса… Коля бежит к ней, лежащей на воде лицом вниз, переворачивает, и видит широко раскрытые, невидящие моховые глаза…

И еще два таких же ужасных дня прошло, прежде чем они встретили первое человеческое жилье. Коля, ей-богу, не помнил в жизни своей большей радости, чем та, которую он испытал, увидев за деревьями поднимающийся к ясному голубому небу белый столб дыма.

На перевале он все же, похоже, застудился, и чувствовал себя неважно. Волнами накатывала слабость, но

1 ... 50 51 52 53 54 55 56 57 58 ... 63
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?