него мог запросто случиться стресс, нервный срыв из-за неудавшегося покушения. Пока они искали шофера, чтобы узнать, куда он отвез тебя, я успел примчаться в Питер…

– И этим спас мне жизнь. Спасибо.

– Не перебивай. Ты бы поступил точно так же… Когда мы угрохали Лопуха с приятелем, тот, кто расстрелял твою семью, не на шутку испугался и решил рвать когти. Как утверждает Барон – в Индию, в Дели… Возможен и второй вариант. Исполнители не знали Лопуха, а договаривались напрямую с Кузнецом. Когда они поняли, что ты остался жив, то пришли к заказчику и честно рассказали о случившемся. Тот парировал, мол, знать ничего не знаю, подрядились – выполняйте! И выделил им автомашину с Лопухом, чтобы повозил по Петербургу – надо было искать шофера почтового фургона, а парни совершенно не знали города.

– Сомнительно. Малышев уверен, что Кузнец не позволил бы запятнать себя связью с крысятником. Он в таких делах очень щепетилен. Какой-то Шершень выгнал Лопуха из бригады за один из наиболее тяжких, по неписаному уставу братвы, грехов, а он – Кузнец! – подобрал? Не поверю.

– Однако совсем сбрасывать со счетов такой вариант развития событий тоже нельзя. Нам стоило бы побеседовать с родителями этого Лопуха. Может, им что-нибудь известно про его дружков или про Индию.

– К такому же выводу пришел Мисютин.

– Чего же мы медлил? Пора действовать!

Глава 25

Вихренко тут же перезвонил кому следует и продиктовал мне адрес:

– Проспект Энгельса, сто двадцать. Знаешь, где это?

– Где-где, в Шувалово. У черта на куличках…

– Моя бээмвуха в твоем распоряжении.

Спускаемся вниз. Садимся в машину. Мигом вылетаем на Кировский, пардон, – Каменноостровский, и на бешеной скорости мчим в северном направлении.

Оба молчим. Я думаю о бесполезности этой затеи, Олег, скорее всего, – о том, что зря занялся чужими проблемами, лучше бы сидел спокойно в своей Москве и писал немеркнущие строки…

Напрасно я так о товарище. Он бескорыстно согласился помочь мне. Я тронут. И признателен ему до мозга костей. Не дай бог, в его сторону полетят пули – не задумываясь, остановлю их собственной грудью!

Доехали быстро. Сразу же нашли обычную панельную девятиэтажку, в пахнущем мочой лифте поднялись на шестой, позвонили в пятьдесят восьмую квартиру.

Дверь открыл сухонький старичонка в грязной майке и пожеванной папироской в зубах.

– Вам кого?

– Частное бюро расследований (это звучит не так отталкивающе, как «милиция»).

– Чего надо?

– Может, в квартиру пустите? – ненавязчиво напрашивается Вихренко.

– Входите…

Господи, как все здесь запущено! А запах-то, запах…

– Что, нос забивает? – догадался хозяин.

– Ага, – с ехидной улыбочкой на устах соглашается Олег.

– То-то же… Лучше бы в подъезде побеседовали, а?

– Точно! А чем это так воняет?

– Я столярничаю. Клей варю по старинному рецепту. Из прошлогодних каштанов…

– Ну и гадость! – вырвалось у меня.

– Вы что же, до сих пор из-за Ваньки шастаете?

– Да.

– Так я ментам все как на исповеди выложил: знать ничего не знаю.

(Чистая правда, мы читали милицейские протоколы.)

– У нас совершенно иные способы работы, – опять скалит зубы Вихренко.

(Чего это он улыбается, как майский месяц? Так ведь май на дворе! Тьфу, черт…)

Потом я узнал, что его так моя реакция на запах развеселила. Никогда еще Олег не видел меня таким раздраженным. Смех и грех!

– Какие такие иные? – старик чуть попятился, быстро окидывая взглядом наши фигуры.

– Как частная организация мы финансово поощряем откровенность.

– Енто как понимать?

– Ответил на вопросик – держи рубчик. Новенький. Что-то интересненькое сообщил – пятерик. А, может, и вовсе червончик. За какое-нибудь важное сообщение четвертной полагается. Рыночные отношения, понимаешь ли, – забавляется Вихренко.

– Так я вас разорю в считанные минуты, – рассмеялся с явным облегчением старик. – Начинайте, спрашивайте…

– Кем Иван вам приходился?

– Племянником. Гони рубчик!

– Молодец, усвоил, – Олег протянул в дрожащие руки новенькую купюру. – Поехали дальше. Где живут его родители?

– В Калининской области. Еще один!

– Что это за парня вместе с ним у больницы грохнули?

– Не знаю.

– Ответ не оплачивается.

– Стойте. Я действительно не знаю, как его зовут!

– Но ведь лицо его вам знакомо?

– А то как же. Это приятель моего племянника, вечная ему память. Он да Степка из Весьегонска частенько к нам наведывались… Здеся и ночевали.

– Это уже развернутый ответ, – поощряет Вихренко. – Он оценивается в пятерку. Держи, как тебя величать-то?

– Григорий Терентьевич.

– Так, Терентьевич, ты у них часом оружия какого не видел?

– Не-а. Но, думаю, было у них оно…

– Точнее, подробнее…

– Прятали они все время чегой-то под подушки, когда спать укладывались… – сообщил старикан и протянул руку за следующим рублем.

Вихренко чуть посомневался, но заплатил и спросил:

– Сколько у тебя комнат?

– Две. Обе изолированные. Снять желаете? – На этот раз старикан руку не протягивал, уловил, наверное, что вопрос расследование не продвигает.

– Нет. Они в которой жили?

– Во второй.

– Никто в ней не рылся? Милиционеры, друзья?

– Нет.

– Кирилл Филиппович посмотрит комнатку-то?

– Пускай. Жалко, что ли? Из коридора – направо. Деньги кто давать будет за поглядку?

– Он. Конечно – он. Если найдет что-нибудь интересное, – расплылся в улыбке Олег.

Оказавшись в коридоре, я поспешил рвануть на себя дверь в другую комнату, но все равно тошнотворный запах успел ударить в нос. Эх, противогаз сюда бы!

…Осмотрел все тумбочки, перевернул матрас на кровати, на всякий случай заглянул под ковер. Нигде ничего. Хоть бы клочок бумаги!..

Возвращаюсь к мило беседующей паре. Как быстро они нашли общий язык! Перед стариком на столе – довольно внушительная кучка мелких купюр.

– Ну как, Кирилл Филиппович?

– Голо.

– Значит, финансовой прибавки Терентьевичу не полагается. Или ты (это уже ко мне) специально какой-нибудь вещдок припрятал, чтоб с деньжатами не расставаться?

И опять роскошная самодовольная улыбка. Издевается! Ну, ничего, главное, чтоб он получал от этого удовольствие!

– Чем они занимались, не знаете? – продолжал Олег.

– Нет.

– Уезжать никуда не собирались?

– Разве что в Весьегонск.

– А в Индию?

– Какая еще там Индия? У них паспортов закордонных отродясь не было.

– Что ж, спасибо. – Вихренко поднялся из-за стола, и старик с сожалением окинул взором свою кучу-малу. Фарт, видимо, закончился!

– Спасибо и вам. – Терентьевич деловито сгреб деньги в карман. – Приятно было побеседовать. Заходите еще, когда в наших краях будете.

– Нам теперь одна дорога – в Дели, за Степкой, – мрачно буркнул я.

– Это правильно, – обрадовался старик. – А то заладил: в Индию, да Индию… Он там сроду не бывал… А в Делях вы Степана завсегда найдете!

Мы с Вихренко обменялись взглядами. Что это он несет? Но не просто же так…

– Ну-ка, Терентьевич,