– Давайте прогоним все в последний раз, – весело сказал он. – Значит, после того как я спою, ваш премьер выйдет ко мне с букетом цветов, а я скажу публике: «Вот за кого надо голосовать», верно?

Глядя в расширенные зрачки Димы, режиссер кивнул, понимающе ухмыльнувшись.

Концерт был назначен на семь вечера.

Приободренный амфетаминами Дима приехал в гостиницу, где в холле тут же наткнулся на Егора с помятым лицом.

– О! – воскликнул Дима и ткнул в Егора пальцем, словно тот был миражом и грозился рассыпаться. – А ты чего тут?

Егор сморщился, уклоняясь от объятий.

По нему было видно, как он устал, Дима научился это замечать автоматически и даже слегка беспокоился: а ну как опять ляжет в больницу с нервами?!

Сейчас Егор был бледным, с темными кругами под глазами, заметными даже сквозь слой грима.

Впрочем, возможно, это от частых перелетов на самолетах…

Летать Черский не любил, в самолетах без конца сосал леденцы, потому что его укачивало, и никогда не пил спиртного, от которого ему становилось еще хуже.

– Ой, не трогай меня, я сейчас упаду. Дернули прямо с эфира, смотри, на мне до сих пор остатки грима. Я даже переодеться не успел. Спать хочу, сил нет. – Егор душераздирающе зевнул.

Дима подумал: не сунуть ли ему таблеточку из своих запасов, но потом решил, что не стоит. Если Черский узнает, как Дима держит себя в тонусе, ему никакие энергетики не понадобятся!

Орать будет так, что голова лопнет…

– Ты на агитацию, что ли? – быстро спросил Дима.

– Что тут удивительного? Думаешь, только вам башляет дама с бубликом?

Дима расхохотался, Егор лишь вяло улыбнулся.

– Я совершенно без барахла, – пожаловался он. – Надо или что-то купить прямо тут, или выходить в чем приехал, а оно все мятое и потное. Мне даже пару часов не в чем походить. Дашь мне что-нибудь?

– Конечно, – отмахнулся Дима. – Пошли в номер, переоденешься. У меня два выступления здесь: на площади, потом сборная солянка в клубешнике, и еще одно в Киеве. Ты тоже в Киев едешь?

– Ну да, – сказал Егор. – Зарядили по полной. Хотя за такие бабки я не только концерт проведу, но и сам спою. А может, даже станцую. Цыганочку с выходом из-за печки.

Димка захихикал.

– А мне машину дали, – похвастался он. – Отель предоставил. Катайся – не хочу. Если тебе мое барахло не налезет, могу отвезти в магазин, найдется же тут хоть один приличный бутик, как думаешь?

– Здесь цены, поди, заоблачные…

– Ну, знаешь, не дороже московских. На Украине все-таки находимся, тут все дешевле. Не разоришься небось.

– В Украине, – поправил Егор.

– Что?

– Ничего. Правильно говорить – в Украине, а не на Украине.

– Ой, не умничай, – фыркнул Дима. – Пошли, переоденешься… Или ты есть хочешь?

– И есть хочу, но сперва в душ, у меня уже все чешется, – и в доказательство Егор почесал шею, на которой действительно остались оранжевые разводы сценического грима. – Нам говорили, мы еще к морю поедем, но это позже. Я, правда, на море уже был в этом месяце, но еще бы сгонял.

– Где это ты на море был?

– В Юрмале. Так сказать, по местам твоей боевой славы. Поедешь туда, кстати?

– Так рано еще. Фестиваль осенью.

– Я знаю. Но Крутин мне уже звонил и ангажировал на проведение. Так поедешь?

– Наверное, – пожал плечами Дима. – Инна пока ничего не говорила. Я свой график только на неделю вперед смотрю, ну, или там какие-нибудь знаковые концерты…

Спустя полчаса он, с мокрыми волосами, облаченный в белый халат, придирчиво ковырялся в Димкином чемодане.

Дима жевал яблоко и взахлеб пересказывал последние новости:

– …А на бабло, что я получу здесь, на Украине, буду снимать клип. Причем не где-нибудь, а в Риме.

– В Украине, – автоматически поправил Егор. – Слушай, что у тебя за барахло?! Ничего поскромнее нет? Прямо сплошной гламур и пафос, рюшечки, оборочки…

– Какие еще рюшечки?.. А, это не тот чемодан, погоди. Тут концертные костюмы. Вон там посмотри…

Егор выудил из кожаного нутра чемодана, распахнувшего пасть, как бегемот, что-то невероятное, пестрой попугайской расцветки и недоуменно повертел в руках.

– Димас, у тебя уже вещи, как у Алмазова, – восхитился он. – Как модель называется? «Вырви глаз»?

– Ничего ты не понимаешь, – проворчал Дима, отобрал у веселившегося Егора пеструю тряпку, оказавшуюся рубашкой. – Это очень модно. И потом, на стадионе выступать – самое оно. Кто меня разглядит на фоне газона, если я буду в чем-то сером?

– Да, ты прав, – кивнул Егор, но глаза блестели от сдерживаемого смеха. – Тренд этого сезона – пестрые паруса. Надеваешь расписной чехол – и вперед! И пусть зрители с последнего ряда гадают, что это за куча шевелится…

– Сам ты куча, – обиделся Дима и бросил Егору простецкие синие джинсы и майку.

Майку Егор натянул, а вот джинсы на нем не сошлись.

– О, – обрадовался Дима, – как ты там на программе говоришь? Салуян, да? Вот теперь ты самый настоящий салуян.

– Это не я салуян, это ты дрыщ, – отбил подачу Егор. – Блин, а что делать? Не поеду же я в магазин без штанов.

– Ну, в шортах сгоняешь, большое дело, – отмахнулся Дима. – Шорты-то мои налезут на твою жирную задницу? А я обещаю над тобой не смеяться.

– А жрать я тоже в шортах пойду? Тут в ресторан, поди, не принято ходить с голыми ногами?

– В номер закажи, тоже мне проблема, – пафосно, с видом знатока сказал Дима и даже рукой махнул пренебрежительно: мол, чего ты тушуешься, босота!

Гостиница была почти европейского класса, правда, Дима, уже побывавший и в Италии, и в Испании, и даже один раз во Франции, научился понимать разницу между европейской гостиницей и «почти европейской».

Егор вытащил из карманов своей одежды мобильный, кошелек, ключи и еще какие-то мелочи и вызвал горничную.

– Да, наверное, я тут поем, заодно в чистку костюм отдам, а вечером в нем выступлю, – медленно сказал он. – Неизвестно, что я тут смогу купить еще… Какие еще новости?

Димка помедлил.

Больше всего ему хотелось не рассказывать, а спрашивать.

История о внезапном бурном романе между Егором Черским и певицей Рокси была у всех на устах.

О ее отношениях с Димой догадывались немногие, а разрыв с бизнесменом обсуждали в гримерных уже с месяц.

Казалось, карьера Рокси, стремительно взлетевшей в небеса, так же стремительно завершится, однако ее роман с Егором подогрел интерес публики.