По его губам скользнула бледная тень улыбки.

– Что? – рассердилась она. – Я кажусь тебе смешной?

– Нет, я не о том. Представляешь, если бы сейчас кто-то снимал кино или какой-нибудь клип, это была бы финальная сцена. Отличный вид: двое на мосту, объяснение и финальный поцелуй. Смотри, какая панорама…

Егор широко махнул рукой, охватывая вид, открывавшийся перед ними.

Алина вдруг поняла.

Да.

Это действительно было очень похоже на фильм, слезливую мелодраму о Золушке, приехавшей покорять столицу.

На тернистом пути несчастная замарашка прошла через массу испытаний и наконец-то на балу все-таки встретила прекрасного принца!

Вот только принц был отнюдь не романтиком, а скорее циничным трудоголиком.

А теперь пойдут финальные титры.

Актеры снимут картонные короны.

Рабочие унесут декорации, погасят прожектора.

Вид на Москву-реку окажется намалеванным на картоне, и даже надкусанная луна – всего лишь лампочкой.

Золушка вернется к своим кастрюлям, принц пойдет своей дорогой и женится на какой-нибудь более подходящей принцессе, потому что иначе не может быть.

И они будут существовать в параллельных вселенных, видеться на корпоративах, улыбаться друг другу фальшивыми улыбками и думать, что у них могло что-то получиться…

Все это вдруг пронеслось у Алины в голове, и она, странно сгорбившись, вздохнула.

– А еще герой может забраться на перила и пройтись по ним, – подсказала она. – А она будет хохотать и стаскивать его вниз, а он будет стоять на краю, раскинув руки. Прохожие будут тыкать пальцами, и среди разномастной толпы непременно окажется идиот со связкой воздушных шариков, которые в кульминационный момент улетят в небо. А потом пойдет затемнение, и на черном фоне вылезут белые буквы: хеппи-энд!

Егор поморщился и взял ее за руку.

– Знаешь что, пошли-ка отсюда, – решительно сказал он.

– Почему? – удивилась Алина.

– Потому. Не люблю стереотипов.

– Совсем? – прищурилась она. – Даже самых малюсеньких?

Егор вздохнул, а потом, притянув к себе, поцеловал.

Прохожие поглядывали на них с умеренным любопытством и тут же отворачивались, занятые своими заботами.

В лениво плещущейся Москве-реке бултыхалась луна, а где-то высоко-высоко, в темном небе, освещенный серебристым светом, летел воздушный шарик…