Город прибыл сам Колдун. Магда чуть сознание не потеряла от страха, но теплилась надежда, что Гаю удастся заручиться поддержкой Хадара. Теперь эта надежда растворилась в волне неотвратимости наказания.

Гай взял её ладони в свои, сжал.

— Попытаюсь ещё раз встретиться с Хадаром, пробить твой вопрос, — сказал он.

— Тебя же к нему не пускают, — тихо возразила Магда.

Он зло скрипнул зубами.

— Может, всё обойдётся, — слабо улыбнулась она. Хотя знала, что не обойдётся. Такое самоволие в Ордене не прощают.

— Значит так, — произнёс Гай, глядя ей в глаза: — Если не обойдётся, требуй Хадара. Скажи ему: «Гай просил передать, если со мной что-то случится, он не отдаст тебе то, зачем поехал».

«Получается, он едет по заданию Старшего агента», — подумала Магда.

— Поняла меня? — требовательно спросил Гай.

— Поняла. Куда ты едешь?

Он отвёл взгляд:

— На Рудник. Оттуда прислали птицу с письмом, что нужно отвезти того-сего.

«Лжёт», — поняла Магда.

— Но ты же готовил мокрозяву к турниру, — заметила она.

— Готовил, — согласился Гай и, выпустив её руки из своих, вернулся к сборам.

Когда он впервые сказал, что будет наставником, Магда решила, что ослышалась. Ему долгое время был запрещён вход в Башню. Потом дали послабление, но он и сам приближался к «мокрозявной тюрьме» с крайней неохотой. А уж о том, чтобы стать чьим-то наставником на турнире — и речи не было.

И вдруг стал. Почему?! Магда не понимала, Гай не желал рассказывать, на все расспросы отмалчивался. Тогда она обратилась к гаданию, искала ответа у водорослей, но и они молчали. Магда однажды в сердцах едва не сожгла их — на кой нужны бесполезные помощники? В последний момент одумалась, собрала в короб — однако до сих пор обиды не простила и не доставала.

— Где запасы курева? — спросил Гай.

Она поднялась, взяла с верхней полки мешочек, в котором держала толчёные грибы, хотела отсыпать ему немного, но Гай сказал:

— Давай все.

Все? Он никогда не брал так много.

— Насколько ты уезжаешь? — спросила Магда.

— Не знаю.

Она вздохнула, тихо произнесла:

— Ты ведь не на Рудник.

Он бросил взляд на ширму, за которой спала Найра — даже здесь было слышно её сопение — ответил с нажимом:

— На Рудник.

Магда поняла, что другого ответа не услышит. Меньше знаешь, крепче спишь, была его любимая поговорка.

— Я предупреждал, что в скором времени мне, возможно, придётся уехать, — сказал он.

Она вздрогнула: вспомнилось, как Гай признался, что убил островного. Тогда он сказал, что если об этом станет известно, ему придётся исчезнуть. Получается, узнали. Магда хотела предложить выйти и поговорить на улице, чтобы Найра не подслушала. Но потом поняла, что на улице не лучше. Везде уши, всюду предатели. Она подошла, прижалась к Гаю всем телом. Обвила за шею, поцеловала в обветренные губы.

— Всё хорошо, — ласково сказал он, поцеловал её в ответ, погладил по спине.

— Просто знай, что я тебя всегда жду, — шепнула Магда. Сердце сжалось от тоски.

— Я вернусь.

— Ко мне!

Гай улыбнулся, глядя ей глаза, заверил:

— К тебе.

Она вздохнула, спросила о том, что лишало сна:

— Кто эта мокрозява, которую ты готовил к турниру? Почему именно она?

Гай поморщился. Но Магда чувствовала, что на этот раз он расскажет — чтобы хоть как-то загладить вину за то, что не решил вопрос с Закупольем. Нужно только немного надавить.

— Я имею право знать, — требовательно произнесла она и, кивнув на ширму, добавила: — О ней не беспокойся, спит, как младенец.

Гай нехотя ответил:

— У меня есть подозрение, что на выловленную девочку там свои планы, — он ткнул пальцем в потолок.

Магда неволько взглянула наверх.

— Там? — переспросила она дрогнувшим голосом.

— Да. Для того она и спасла меня девять лет назад.

Магда поняла, что он говорит о Праматери и том, что та не позволила его казнить.

— Я видел её сразу после казни, — продолжал Гай.

— Праматерь? — уточнила Магда.

Он кивнул:

— Я был у неё… Недолго. Она хотела поговорить, потом вернула.

Магда смотрела на него во все глаза. Ни разу за прошедшие годы Гай об этом даже не обмолвился.

— И как там? — тихо спросила она.

— Ничего так, красиво: зелёные лужайки, фиолетовые бабочки размером с телёнка.

— А сама Праматерь, какая из себя? — от волнения у неё перехватило дыхание.

Он усмехнулся:

— Какая захочет. Со мной была юной, лет пятнадцать на вид. Сидела на качелях, болтала в воздухе босыми ногами, и щурилась от яркого солнца. Этакий мультяшный рай.

Он опять замолчал.

— Ну же! Рассказывай! — нетерпеливо воскликнула Магда.

— Я тогда подумал, что уже скопытился, так и спросил у этой пигалицы. Она ответила: «Пока нет. Хотя всем там, (Показала вниз) стало бы спокойнее. Сейчас они растеряны и напуганы. Ты чужак для азарцев, птица не должна была тебя выбрать».

«Чё ж выбрала?» — спросил я.

«Захотелось, — усмехнулась девчонка. — Богиня я или нет? Что хочу, то ворочу».

Магда смотрела на Гая, не понимая, шутит он или серьёзно. Она представляла себе встречу с Праматерью совсем иной.

— Вот и я на неё также смотрел, — улыбнулся он. Магда смутилась.

— Вообще не представлял, как с ней разговаривать, — продолжал Гай. — Вроде богиня и весь Азар вон, под ногами, как будто из самолёта смотришь. Но эти бабочки, солнце нарисованное, трава… Всё такое неестественное… Я уж решил, что если не скопытился, то в очередной глюк попал. У меня их тогда много было, особенно после встреч с колдуном вашим.

А богиня, между тем, стала серьёзной и сказала: «А теперь давай без шуток. Сейчас я не дам тебе умереть. Тебя вылечит элсарская знахарка, затем ты победишь в турнире и станешь лодочником. Будешь вылавливать попадающих в Азар мокрозяв и сдавать Хранителям».

Помню, какая меня злость взяла после этих слов. Хотелось сдёрнуть эту дуру с качелей и ремня всыпать по мягкому месту. Это ж надо придумала: вылавливать мокрозяв и сдавать Хранителям. Я же тогда хотел передавить всех Хранителей, как клопов и разбить здешнее мироустройство, будто гнилой арбуз. Нужно было только найти союзников среди стражей и за стенами Башни. Объединиться и одним ударом покончить с азарцами. А эта босоногая пигалица требовала, чтобы я сам, своими руками поставлял хранителям новых мокрозяв.

Магда молчала, отметив, что даже сейчас в голосе Гая прорвалась ярость.

— Я сказал ей нет, — продолжал Гай. — И потребовал вернуть назад, в Башню. Не для того мы с друзьями готовили переворот, чтобы я по желанию девчонки на качелях, поменял убеждения. Пусть она хоть тысячу раз богиня.

— А Праматерь на