– Иногда пары сходятся снова, – говорит Ти Джей. – Слушателям это, может, даже понравится.

– Я думала об этом, – признаюсь я. Мимолетно по дороге домой, занявшись вторым заусенцем. – Но передача слишком успешна, чтобы подвергнуть ее такому риску. Если мы с Домиником станем настоящей парой, это однозначно все перехерачит. Разве что… разве мы каким-то образом будем встречаться без обязательств.

Отношения без обязательств – то, что Доминик не признает. А учитывая историю моих собственных отношений, есть риск, что я привяжусь к нему, а ему ведь всего двадцать четыре. Графики с простой статистикой, которые наводнили историю моего браузера (побочный продукт работы на дейтинг-шоу), говорят о том, что он вряд ли привяжется ко мне в ответ.

– А ты просто мастер отношений без обязательств. – Амина хмурится, убирая за ухо длинную черную прядь. – Дурацкий вопрос, но можете ли вы просто сказать всем правду?

– Нет. Это была бы катастрофа. Мы уже привлекли несколько спонсоров, и Кент намекнул, что мы можем… – Я сглатываю, пытаясь не обнадеживать себя. – Что мы, возможно, попадем на ПодКон.

Ти Джей присвистывает.

– Блин, офигеть. Возьмешь для меня автограф у Марка Мэрона?[39]

Амина огревает его по руке юбкой.

– Ты уже давно ни о ком так не говорила, – тихо произносит она. – Я знаю, что все это ужасно неудобно, но вы и так притворяетесь, что встречались. Тебе не кажется, что будет гораздо сложнее вдобавок притворяться, что ты не испытываешь к нему чувств? – В ее голосе есть намек на осуждение.

– Это моя карьера, – говорю я чуть жестче, чем хотела. – Я не могу просто слить ее в унитаз из-за какого-то там парня.

– Ты права, – расстроенно говорит она, и хотя мы с Ти Джеем делаем все, чтобы отвлечь ее винтажными платьями, остаток дня она проводит в задумчивости.

Добравшись домой, я обнаруживаю Стива, ждущего у двери. Даже проведя с ним выходные, я все равно с нетерпением жду его радостного восторга («Ты меня не забыла!»). Он начинает носиться по гостиной, и мне приходится сделать несколько кругов, чтобы погладить его.

Я устраиваюсь на диване, почесывая его за ушами, и проходит какое-то время, прежде чем я понимаю, что мне больше не нужен фоновый шум. Теперь в комнате есть яркое пятно – новые подушки, купленные на прошлых выходных, – и я даже разобрала сумки сразу же по прибытии домой и бросила грязную одежду в стиральную машину. Не говоря уже о том, что вещички Стива, разбросанные повсюду, придают дому ощущение обжитости, делают его менее стерильным. Я вдруг вовсе не чувствую себя здесь чужой.

Может быть, я и впрямь была одинока.

Разумеется, эта мысль заставляет меня вспомнить о Доминике. Мне больно, когда я представляю, как он ест, пьет и смотрит телик в одиночестве в своей квартире. Как он залезает в постель и спит в одиночестве после двух ночей рядом со мной.

Выбросив из головы мысли о прошлой ночи, я приступаю к подготовке новых выпусков. Мы запланировали выпуски о соотношении полов в мегаполисах, половой жизни одиноких родителей и о том, как сделать профили в дейтинг-приложениях более яркими – и на каждый приглашены эксперты в соответствующих областях. Мне нужно сосредоточиться на передаче. Как я уже сказала Амине, я не могу поставить под угрозу свою работу, наконец-то получив шанс оказаться в эфире.

Как минимум еще на три с половиной месяца, согласно моему изначальному договору с Домиником. Глубоко внутри я, разумеется, надеюсь, что он любит передачу настолько, что захочет вести ее и дальше – особенно в том случае, если к нам обратятся крупные спонсоры.

И все же чем больше я листаю заметки, тем больше думаю о так и не подтвержденном выпуске. Я достаточно исследовала сферу дейтинга, чтобы понять, что ни одна тема в ней не является по-настоящему новой. Наш подкаст – лишь один из огромного множества. Но радио всегда было для меня особенным благодаря его способности превращать нечто неосязаемое в предельно личное. Давать людям рассказывать истории, которые могут поведать только они.

Выпуск о го́ре – это не прорыв для радио, и я это понимаю, – но он будет моим.

– Почему в ньюсруме дилдо?

В понедельник утром Марлен Харрисон-Йейтс дожидается меня у стола, нависая над коробкой с секс-игрушками, которые якобы появились там ночью. На столе у Рути и Доминика такие же коробки.

– Отличный вопрос, – говорю я, отодвигая коробку, чтобы освободить место для кофе, и едва не опрокидываю магистерскую банку Доминика.

– Спонсоры, – отвечает Рути, выглядывая со своего места. – Те, что питают надежды. Они присылают нам их, чтобы мы, э, протестировали, – она давится смехом, – а затем, если нам понравится, рассказали о них в передаче.

Там не только секс-игрушки. Там еще и коробка с лубрикантом месяца для постоянных клиентов, обувь, целиком сделанная из кукурузы, и набор органического постельного белья. Уверена, у нас нет права обсуждать и половину этих вещичек в эфире НПР.

Марлен поджимает губы и возвращается к себе за стол.

Сегодня утром я слишком долго выбирала, во что одеться на работу. Хотела соблюсти идеальный баланс между профессиональным дресс-кодом и луком из серии «Хочешь еще раз увидеть меня без одежды?». В конечном итоге я остановилась на том, что не слишком отличается от моих привычных нарядов: на любимых темных джинсах, ботильонах и приталенном черном пиджаке поверх блузки с V-образным вырезом. Мы ведь все еще на ТОР. А Доминик сказал, что ему нравится то, что я ношу на работу.

Я так нервничала, что по дороге даже не смогла послушать радио. Один из моих заусенцев так сильно кровоточил, что мне пришлось обмотать большой палец двумя пластырями, а множественные оргазмы с Домиником хоть и положили конец моему целибату, но только усугубили сексуальную фрустрацию.

И коробка дилдо здесь не поможет.

– Как прошли выходные? – спрашивает Рути, пока мы перебираем коробки, раскладывая предметы по двум кучам: «БЕЗОПАСНО ДЛЯ НОР» и «ИСК ОТ КОМИССИИ ПО СВЯЗИ». Доминика еще нет, и не могу понять, рада я или разочарована. – Узнали друг друга получше?

Я избегаю ее взгляда, беспокоясь, что мое лицо немедленно выдаст, в каких именно местах мы узнали друг друга получше.

– Он подружился с моей собакой. – Я беру коробку с лубрикантом месяца. Вкус мая – лайм. – Мы же можем говорить о лубрикантах в эфире НОР?

– Что-то мне подсказывает, что нет, – отвечает Рути. – Но обувь из кукурузы – это по-своему мило, да?

К четверти десятого, когда приходит Доминик, на его столе игрушек уже нет.

– Доброе утро, – говорит он мне, бросая сумку под стол и выдвигая кресло. – Доброе, Рути.

– Доброе! – чирикает Рути и продолжает печатать.