16 была не заперта, воровать, видимо, нечего. Он вошел на участок, поднялся на крыльцо. На стук отозвались довольно быстро, отворилась дверь.

— Вы? — изумился доктор Якушев. Он уже вернулся со смены, был одет в домашнюю рубашку, в какие-то мятые шаровары на резинке. Он поколебался. — Что это значит, Павел Викторович? Вы сбегаете из больницы, наплевав на собственное здоровье, потом являетесь сюда… В чем дело? Взять вас под белые рученьки и отвести в палату?

— Только не это, доктор, — манерно ужаснулся Павел. — Впрочем, в больницу я, пожалуй, вернусь, но позднее. Это просто визит вежливости, не волнуйтесь. Я пройду?

— Вас, пожалуй, не пустишь, — проворчал Якушев, отступая в дом. — Проходите, можете не разуваться. Чай, кофе?

— Спасибо. Я здесь, на коврике постою, хорошо? — Павел с любопытством огляделся. Жил доктор в меру скромно, но чисто. Коврики на полу, приличный холодильник в прихожей, дальше — гостиная, выглядывал край камина, картина в рамке.

— Что вы хотите, Павел Викторович? — доктор изобразил любезную улыбку. — Признаться, я сильно устал, вернулся домой четверть часа назад. Смена длилась почти сутки, хочется просто по-человечески поспать.

— Тогда я быстро, Иван Денисович, — Павел тоже улыбнулся. — Видите, в чем дело… В общем, требуется объяснение компетентного человека, если так можно выразиться.

— Валяйте, я весь внимание, — кивнул доктор. — Но не увлекайтесь сегодня работой. Вы смотрели на себя в зеркало?

— Я учту. Странно, что вы не настояли с вопросом, как я вчера проломил голову… но ладно. Вы, конечно, слышали о событиях, происходящих в городе? Имеются в виду многочисленные убийства. Не отрицайте, слышали, весь город о них слышал. На меня напали, когда я возвращался из Смоленска, где, кстати, посетил городской архив. Меня интересовали документы и фотографии, относящиеся к периоду оккупации областного центра.

В глазах доктора мелькнуло беспокойство. Но обезоруживающая улыбка продолжала расцвечивать усталое лицо.

— Интересное дельце, — продолжал Павел. — Бобров и Таманский в годы войны служили в рядах вспомогательной полиции, участвовали в карательных акциях, расстреливали мирных жителей. Информация поступила из другого источника, но их фотографии в архиве я тоже видел. После освобождения города эти двое были схвачены, преданы суду и приговорены к длительным срокам заключения. Один получил 18, другой, если не ошибаюсь, 19 лет. Отбывали порознь — один в Мордовии, другой в Сибири. Несколько лет назад освободились. Про Герасимова сведений нет, но я рискну предположить, что и он служил в том же полицейском подразделении — возможно, под другой фамилией.

— Я должен это знать? — любезная улыбка постепенно угасала.

— А вы не знаете? — удивился Павел. — Так я прав, Иван Денисович? Герасимов тоже бывший полицай? Вы обязаны знать. Кстати, в архиве после долгих поисков я откопал любопытное фото. Оно изрядно выцвело, но изображенных на нем людей можно узнать. Сотрудница помогла, поместила фото в аппарат, улучшающий качество изображения. Фотограф запечатлел смеющихся полицаев на фоне виселицы. Последняя, разумеется, не пустовала. Служили три товарища, так, Иван Денисович? Или все-таки четыре? Таманского и Боброва можно узнать. Герасимова — не уверен. А вот четвертый… Вы сильно изменились, но улыбка все та же — она выдает вас с головой. Про это фото вы, естественно, не знали. И никто не обратил бы на него внимание, не прояви мы повышенный интерес…

В руке у доктора очутился пистолет — он выхватил его, как фокусник, из штанов, направил Павлу в живот. Значит, не был захвачен врасплох, подготовился к разным вариантам беседы.

— Не ожидали? — ухмылка перекосила лицо Якушева. — Не пытайтесь сохранить спокойствие, не получится.

— И все же я попробую… — Павел сглотнул. — Вы же не собираетесь стрелять прямо сейчас? У вас старый наган, полагаю, хорошо почищенный?

— Не сомневайтесь. Экспонат музейный, но пока рабочий. Как же вы меня утомили, Болдин… — доктор покачал головой. — И откуда вы свалились на мою голову? А теперь медленно, не делая резких движений, достаньте свое оружие, что находится у вас под пиджаком, и положите на холодильник.

Павел подчинился, выбора ему не оставили. Курок нагана был взведен, палец подрагивал на спусковом крючке. Якушев волновался, а взволнованный человек способен на всякое. К сожалению, сегодня табельный ПМ был у старлея при себе.

— Считайте, что обманули, Иван Денисович. И все же позвольте удовлетворить любопытство. Боброва, Таманского, старушку Заварзину, а также всех Герасимовых убили вы, это понятно. Оружие типа стилета, беспорядочные удары — чтобы не подумали, что убийца знаком со строением человеческого организма. Но на озере в день нашего знакомства меня толкнули не вы, и преследовал я не вас. Вы в тот вечер находились в больнице. Когда убили Микульчина, вы находились там же — а расстояние от больницы до Кленовой улицы значительное. И вечером за мной с глушителем гонялись не вы — по той же самой причине. У вас стопроцентное алиби. Что-нибудь скажете?

Скрипнула дверь за спиной. Вошла женщина — в платочке, неприметном плаще. Дыхание перехватило. Соседка майора Ваншенина — Валерия Ильинична Метелина!

— Вы что здесь делаете, Валерия Ильинична? — ужаснулся Павел. — Немедленно уходите, вызывайте милицию…

И замолчал, застигнутый потрясающей догадкой. Женщина была спокойна, только вопросительно смотрела на врача. Она закрыла дверь, ехидно скривила губы.

— Только не здесь, Глеб, — тихо попросила она. — Это будет слишком. По частям его вывозить прикажешь? Можно, конечно, в подвале закопать…

А вот это был полный сюрприз. О наличии сообщника Болдин подозревал, но чтобы им стала скромная сотрудница музея…

— Разберемся, — бросил Якушев. — Все в порядке, Ляля? Он один пришел?

— Похоже, один, — подтвердила женщина. — Возле дома никого нет. Я постояла, проверила.

— Ляля? Глеб? — терялся в догадках Павел. — В штате полицейского участка, о котором шла речь, был только один Глеб — по фамилии Жилин.

— Тогда я не буду представляться, — усмехнулся Якушев.

«Почему бы и нет, — подумал Болдин, — Валерия Ильинична вполне спортивная дама, просто одевается мешковато. Что ей стоит размяться вечером на дороге, пробежаться с пистолетом? Оттого и не преследовала по оврагу — патроны кончились, а получать шишки и царапины — не женское, все-таки, дело. Был бы мужик — он бы погнался…»

— Мне кажется, пора заканчивать, — негромко известила Метелина.

— И даже любопытство не удовлетворите? — запротестовал Павел.

— У вас хорошее самообладание, — отметил Якушев. — Ну, хорошо, если по верхушкам. Хотите знать, что произошло в 1943 году, в ночь, когда Красная армия атаковала Смоленск, а на западе — Плиевск? Извольте.

Он повествовал минуты три, не спуская глаз с лица собеседника. Валерия Ильинична деликатно молчала. Теперь кусочки мозаики складывались. До чего же хитрая бестия! Наговорила о затопленных немецких архивах, о пропаже туристов на озере — истории реальные, но к делу отношения не имеющие. И ведь