Если верить А. Миронову, то Аверин был также вооружен пистолетом. Значит, в распоряжении Саблина было уже три «ствола». Один он держал при себе, второй был у Шейна и третий у Аверина. При этом нигде нет упоминаний, что пистолет Аверина был разряжен.

Во время следствия Аверин заявил, что Саблин действительно хотел поручить ему охрану командира, но он якобы отказался. Саблин этот факт отрицал, считая привлечение Аверина к охране командира инициативой Шейна. Караулил ли Потульного Аверин или нет, мне так и осталось до конца невыясненным.

Впрочем, это уже сущие мелочи с тем, что именно с этого события началась Великая Ноябрьская Коммунистическая Революция...

* * *

Когда-то в детстве мы очень любили играть «в Чапаева». Игра эта была нехитрая, но требовавшая определенного глазомера и расчета силы удара. Заключалась она в том, что на шахматной доске игроки выстраивали друг против друга в определенном порядке шашки и начинали щелчками сшибать друг друга, белые шашки били черные, а черные — белые. Тот, кто первым сшибал с доски все шашки противника, считался победителем. Наверное, Валера Саблин в детстве тоже любил играть шашками «в Чапаева»...

Из протокола допроса Саблина В.М. 10 ноября 1975 года: «После я пошел к себе в каюту (после того как запер командира — В.Ш.) и позвал дежурного по кораблю, чтобы он дал команду собрать офицеров и мичманов в кают-компании мичманов. В это время дежурил капитан-лейтенант Прошутинский. Через несколько минут, примерно в 19.30, из кают-компании доложили, что все в сборе. Собрались 27 офицеров и мичманов (15 офицеров и 12 мичманов)».

Из характеристики офицеров БПК «Сторожевой», присутствовавших на собрании в кают-компании мичманов, данных им Саб-л иным: «Командир БЧ-1 старший лейтенант Смирнов Дмитрий Анатольевич. Медлителен, замкнут, молчалив. На собрании в кают-компании выслушал все, потом ушел.

Командир БЧ-2 капитан-лейтенант Виноградов Виктор Владимирович. Грамотен, вспыльчив, самонадеян. Голосовал против. Ушел в пост.

Командир ракетно-зенитной батареи лейтенант Степанов Владимир Валерьевич. Нес вахту на ходовом посту и на собрании не был. Затем Степанов и мичман Колесниченко пытались разоружить меня и втолкнуть в каюту № 23.

Командир БЧ-3, исполняющий обязанности старшего помощника старший лейтенант Сайтов Булат Талипович. Вспыльчив, горяч, груб. Голосовал за меня. Мне казалось, что он меня поддерживает. Потом собрал в каюте офицеров. Причины вероломства Сайтова объяснить не могу, возможно, повлияло бегство Фирсова и возможные последствия.

Командир группы управления БЧ-3 старший лейтенант Боганец Степан Николаевич. Мягкий, вежливый, часто болеет. Тихо проголосовал и тихо ушел в пост № 4.

Командир стартовой батареи БЧ-3 лейтенант Дудник Василий Константинович. Общее развитие слабое. Технику и специальность знает недостаточно. Медлителен, замкнут, с личным составом работать не умеет. В кают-компании сидел тихо. Голосовал за меня, потом предал.

Командир турбинной группы БЧ-5 старший лейтенант Гиндин Борис Иосифович. Грамотный. Голосовал против. Ушел в пост № 4.

Командир электротехнической группы БЧ-5 старший лейтенант Фирсов Владимир Викторович. Зрелый офицер, пользовался авторитетом у личного состава. Собирался поступать в военноморскую академию. Голосовал против. Затем ушел по концам на бочку, а оттуда на подводную лодку.

Командир трюмнокательной группы БЧ-5 лейтенант Овчаров Валерий Николаевич. На собрании ничем себя не проявил, молчал. Ушел в пост № 4.

Начальник РТС капитан-лейтенант Прошутинский Анатолий Николаевич. Грамотный. Вначале был со мной. Когда я приказал ему собирать личный состав, заявил, что участвовать со мной не будет, и попросил закрыть его с другими офицерами. Сайтов взял у Прошутинского повязку “рцы” и портупею с пустой кобурой, ушел. Я закрыл Прошутинского в посту № 4.

Командир гидроакустической группы РТС лейтенант Кузьмин Сергей Яковлевич. Грамотный, но недисциплинированный. Авторитета нет. Молча ушел в пост № 4.

Начальник медслужбы старший лейтенант Садков Олег Степанович. Разболтан и недисциплинирован. Вел себя в кают-компании нервозно, голосовал против, ушел в пост № 4.

Помощник командира корабля по снабжению лейтенант Вавил-кин Владимир Иванович. Общее развитие слабое, малоактивен. Вначале был за меня. Я велел ему составить более экономную раскладку продуктов».

* * *

Идя в кают-компанию, замполит взял свой пистолет, причем не просто взял, а приготовил к стрельбе. Из показаний Саблина: «Идя в кают-компанию, я зарядил пистолет, взвел его и передернул затвор, в результате чего один патрон находился в патроннике, поставил на предохранитель и положил в левый внутренний карман тужурки».

Когда Саблин поставил на обеденный стол урну для голосования и вывалил кучу черных и белых шашек, никто толком ничего не понял. Из протокола допроса Саблина В.М. 10 ноября 1975 года: «На вооружении имел пистолет, но никому им не угрожал и его из кармана не вытаскивал».

Здесь наш «герой» не совсем откровенен. Начиная беседу с офицерами и мичманами в кают-компании мичманов, он предварительно предупредил их, что вооружен пистолетом и готов к отпору.

Из признаний Саблина: «Офицеров в кают-компании я предупредил, что у меня пистолет, но не для применения насилия, а для пресечения беспорядков на корабле». Что и говорить, хорошее начало для разговора по душам! К тому же по показаниям офицеров, бывших в кают-компании, во время беседы Саблин распахнул тужурку и продемонстрировал торчавший из внутреннего кармана ПМ, так что утверждение о самых мирных намерениях можно оставить на совести Саблина.

Как следовало вести после этого собранным в кают-компании офицерам и мичманам? Вспомним, что почти все офицеры — молодые мальчишки-лейтенанты и старшие лейтенанты, для которых капитан 3-го ранга, да к тому же еще заместитель командира по политической части и выпускник военно-политической академии — это серьезный авторитет уже в силу служебного статуса, ибо права замполита почти равны командирским.

С училищной скамьи этим лейтенантам вдалбливали, что заместитель командира по политической части — это полноправный комиссар и фактический представитель коммунистической партии на корабле. Сейчас замполит собрал их для того, чтобы заявить о своем желании выступить по центральному телевидению*. Да их, в конце концов, какое дело, если хочет, пусть выступает!

Но демонстрация пистолета перед началом выступления говорила, что дело затевается весьма серьезное. Пистолет просто так не показывают. Оружие есть оружие, и если его показывают, то исключительно с целью демонстрации готовности его применения. Итак, вектор еще не начавшейся беседы был уже определен — Саблин излагает свои идеи, с которыми лучше заранее согласиться, так как несогласие чревато серьезными неприятностями.

Кроме того, Саблина должен был страховать Шейн. Вот как об этом говорил на суде сам Саблин: «Сначала я намеревался закрыть всех офицеров и мичманов в кают-компании и попросить Шейна находиться в киноаппаратной и послушать, что они будут говорить обо мне, выявить согласных и несогласных с моей программой...»