Да и, правду говоря, орудийные башни главного калибра были, наверное, одними из самых безопасных мест на корабле…

– Господа, противник, – предупредил капитан-лейтенант.

Прицельные экраны в башне были уже включены, и Антон пристроился за широкой спиной наводчика – мичмана Кузякина, колоритного, с пышными усами, дядьки, привыкшего к месту и не к месту употреблять слово «кстати».

Противник пока что представлял собой просто россыпь бледных пятнышек. В секторе обороны, за который отвечал линкор, их насчитывалось штук семьдесят – понятно, что часть их возьмут на себя прикрывающие линкор крейсеры ПВО – таких было целых три, но все равно, подобный расклад смотрелся довольно-таки паршиво.

– Господа, перед нами – легковооруженные рейдеры, – донесся по трансляции голос командира корабля капитана первого ранга Белобородова. – Их плазменное оружие эффективно лишь на дистанции пятьсот километров и меньше. Поэтому врага не подпускать, бить без промаха!

Кузякин оскалился и припал к прицелу. Антон уже отлично знал, что он добрый дядька – по-настоящему добрый, не напоказ, – но сейчас лицо мичмана было… страшным. На Китеже у него погибли две дочки – и Антон невольно подумал, какие все же Чужие дураки. Ему даже стало их жалко – на секунду.

Вражеские корабли падали на землян, росли – уже можно было разглядеть их в деталях: зеркальные пузыри рейдеров дайрисов и хищные, похожие на акул корабли сторков.

– Господа! – загремел по трансляции голос командира русской половины флота адмирала Шалыгина. – Я надеюсь, что каждый из нас исполнит свой долг до конца! За Землю, за Человечество, за будущее наше – разите без жалости!

– Открыть огонь! – скомандовал Белобородов.

Антон покосился на Изылметьева, но капитан-лейтенант был спокоен – честь первого выстрела принадлежала не им.

На бронированном корпусе линкора распахнулись крышки сотни ракетных шахт. Секунда – и сотня сорокатонных ракет устремилась к кораблям Чужих. Еще секунда – и последовал второй залп. Еще секунда – третий. На этом роторные магазины пусковых опустели, и броневые крышки захлопнулись. Три сотни ракет с термоядерными двигателями устремились к целям с ускорением 75 g.

Антону показалось, что Чужие не ожидали такой атаки, – курсы многих атакующих кораблей дрогнули. Правда, почти тут же Чужие опомнились и открыли огонь. Пустоту рассекли ясно видимые трассы плазменных выстрелов.

С замершим сердцем Антон смотрел, как ракеты пробиваются сквозь вражеский огонь. Экран зарябил от вспышек попаданий – что сторки, что дайрисы стреляли быстро и точно. До цели дошло всего несколько ракет. Но зато те, что ДОШЛИ…

Фильтры экранов захлопнулись, на миг опережая детонацию двадцатимегатонных боеголовок. Когда изображение вновь вспыхнуло, в строе Чужих открылись бреши: десятки их кораблей превратились в пар и обломки, десятки других, оказавшихся к ним слишком близко, потеряли управление. Это не остановило атаки, но дало Чужим понять, что перед ними не безответные жертвы и что грубое земное оружие вовсе не так беспомощно, как уверяла их собственная пропаганда.

– Этого и следовало ожидать, – пробормотал Кузякин.

Антон знал, что мичман-артиллерист глубоко презирал и самих ракетчиков, и их оружие, называя их – непонятно почему – «свистунами».

– Первая кровь за нами! – прогремел по трансляции голос Белобородова. – Главный калибр – огонь на поражение!

– Наш выход, господа, – произнес Изылметьев, склонившись над командирским пультом. – Наводчикам – огонь по готовности!

– Ну, держитесь, суки. – Сейчас голос добряка-мичмана был похож на рычание дикого зверя.

Корабль беззвучно содрогнулся, когда башня выплюнула две стошестидесятикилограммовые стальные болванки со скоростью двадцать километров в секунду. А потом снова… и снова… и снова…

Тем не менее, Антон заметил, что мичман стреляет едва ли не впятеро медленнее возможного, тщательно целясь перед каждым залпом. Его страшная методичность тут же принесла плоды – ближайший к ним рейдер дайрисов вдруг брызнул осколками и начал откровенно разваливаться на части – сложнейшая, дорогая кристаллическая броня, способная отразить тераватты лазерного огня, не устояла перед грубой мощью «тупого» земного оружия. Почти сразу же получил свое и рейдер сторков – снаряд пробил его от носа до кормы, распоров борт и выбросив половину начинки корпуса облаком пылающих обломков.

– Вот вам за Машку, за Ленку! – прорычал мичман. – И ты тоже сдохни, с-сука!

Второй рейдер сторков превратился в ослепительную звезду, и Антон завыл от радости. Это вам не беззащитных убивать, твари!

Чужие не были готовы к такому оружию и к такому обороту дела. И все-таки атака не прекратилась. Сторки не уступали землянам в отваге, а биомашинам дайрисам был и вовсе неведом страх в человеческом его понимании. Да, они потеряли уже десятую часть кораблей – много больше, чем первоначально рассчитывали, – но все-таки прорвались на дистанцию огня своего оружия. И теперь…

Антон ощутил, как содрогнулся огромный корпус линкора, и сразу же завыли аварийные сирены.

– Попадание в шлюпочный отсек! – выкрикнул Белобородов. – Аварийные партии на шестую палубу!

«Ох, елки! – подумал Антон. – Я же там должен быть! Мне же голову оторвут потом… если будет какое-то «потом»…»

…Сражение превратилось в свалку, исход которой решает уже не мастерство капитанов, а единственно мужество и выучка канониров. На малой дистанции превосходство Чужих в вооружении было убийственным – они бы за считаные секунды смяли, растерзали землян… если бы не наткнулись на столь предусмотрительно расставленные Шалыгиным крейсеры ПВО. Их было немного – всего два десятка, – но вооружение каждого состояло из двадцати четырех спаренных пятидесятисемимиллиметровых рельсовых пушек и двух сотен шестизарядных пусковых установок зенитных ракет – сейчас они тучей летели во врага, и их было слишком много, чтобы вражеские орудия – не только главного калибра, но и противоистребительные – сумели с ними справиться. Рейдеры дайрисов могли хотя бы похвастать лазерной защитной сеткой, которая худо-бедно, но исполняла свои обязанности, а вот на кораблях сторков ПРО фактически не было, им оставалось рассчитывать лишь на силовые поля, но те не всегда могли сдержать огонь землян. Сама по себе одна тридцатикилограммовая шрапнельная боеголовка не представляла никакой опасности для рейдера, но ракеты били… и били… и били… и в какой-то момент силовое поле рушилось, и смертоносные стрелы попадали наконец прямо в цель, пробивая корпуса, снося орудийные установки, уродуя двигатели. Эфир был наполнен воплями и визгом погибающих. Но среди криков и призывов не было слышно голосов землян.

Земляне горели молча.

* * *

Для Антона эта битва стала минутой сумасшедшей кутерьмы – чернота неба, исчерченная выхлопами двигателей и трассами ракет, крики и команды в наушниках, ослепительные сполохи плазменных выстрелов, попадающих в защитное поле корабля, – пока оно не рухнуло и корпус линкора не задрожал тяжело под градом прямых попаданий. Сознание его вырвало из битвы, и запомнились лишь какие-то обрывки: разлетевшийся в пыль рейдер дайрисов, попавший под полный бортовой залп… подбитый, рассыпающийся на куски под огнем сторк – он упрямо шел и шел вперед, разбрасывая вокруг пламя и ошметки корпуса, пока под дикий, восторженный рев на чужом языке в эфире не врезался в крейсер «Самара» и не исчез с ним в одной чудовищной вспышке…