class="p1">В Иерусалим весть о падении Иотапаты, видимо, дошла только через неделю, а то и больше: так как почти все ее жители погибли, а вокруг стояли римляне, то не нашлось ни одного свидетеля этого события, и в Галилее оно стало известно по слухам, видимо переданным кем-то из людей царя Агриппы, а уже затем слух докатился до столицы Иудеи.

Не имея никаких сведений о том, что там произошло, жители Иерусалима решили, что командовавший обороной города Иосиф пал вместе со всеми геройской смертью, и в память о нем как о великом национальном герое в городе был объявлен тридцатидневный общественный траур.

Но затем стало известно, что Иосиф не только жив и здоров, но и обласкан Веспасианом, и скорбь сменилась гневом и проклятием. Почти ни у кого не было сомнений, что Иосиф купил себе жизнь ценой сотрудничества с врагом и теперь своими советами помогает римлянам завоевать другие города Галилеи, а после двинется с ними на Иудею. С этого момента Иосиф и стал носить клеймо предателя, которое оставалось с ним до конца жизни, а также и после смерти. И уже не важно, было ли оно справедливым или нет.

Но, как верно замечает Т. Раджак, сам Иосиф себя предателем явно не считал. Предательством для него было, если бы он взял в руки оружие и стал бы сражаться бок о бок с римлянами против своего народа, а на это он пойти отказался.

Скорее наоборот: уверовав в созданную им теологическую схему, он верил и в то, что, находясь в лагере римлян, служит своему народу, стараясь спасти и сохранить все, что только можно спасти и сохранить в войне с Римом, и заодно сохранить как для всего мира, так и для грядущих поколений евреев память как об ошибках, так и о мужестве и героизме их отцов и дедов.

Десмонд Сьюард убежден, что звучавшие в Иерусалиме тех дней всеобщие публичные проклятия в адрес Иосифа были притворными: на самом деле многие иерусалимцы, особенно представители интеллектуальной элиты и верхушки общества, в глубине души считали, что Иосиф совершил мудрый и правильный шаг и они на его месте поступили бы так же. Более того: они сами подумывали о том, как прекратить заранее обреченную на поражение войну и получить покровительство римлян. Однако, видя, что сторонники войны с Римом уже не способны прислушаться к голосу разума и жестоко расправляются с любым, мыслящим иначе, чем они, сочувствующие Иосифу просто боялись высказать свое мнение вслух, опасаясь за свою жизнь. И последующие события подтвердили, что эти опасения были вполне обоснованны.

Глава 13. Галилея в огне

Лето и начало осени 67 года Веспасиан посвятил полному захвату побережья для отсечения Иудеи от любых путей к морю, а также окончательному разгрому Галилеи.

Он отступил для начала в Птолемаиду-Акко, а оттуда, видимо по морю, направился в Кейсарию, расположенную там же, где и сегодня стоит израильский город с таким названием. Греческое население Кейсарии с восторгом приветствовало Веспасиана как победителя, открыто выражало свою ненависть к евреям и требовало казни Иосифа бен Маттитьягу.

От Кейсарии было совсем недалеко до так же стоявшей на берегу Иоппии-Яффо, уже один раз разрушенной римлянами и снова отстроенной евреями.

Жители Иопии промышляли рыболовством и пиратством. Местные пираты грабили суда от Египта на юге до Ливана на севере, а римляне, как известно, уделяли особое внимание борьбе с морскими разбойниками. На суше жителям Иопии противопоставить регулярной армии было нечего, поэтому, узнав о приближении к городу большого отряда римской пехоты и конницы, они просто погрузились на свои суда и решили переждать беду в море. Но на следующее утро на море началась страшная буря, в результате чего часть судов разбилась о скалы, часть столкнулась друг с другом, и большинство находившихся на них людей утонули, а некоторые уже мертвыми были выброшены на берег. Те немногие, которым удалось добраться до него живыми, были убиты поджидавшими их римлянами. Всего на берегу было найдено 4200 трупов. Таким образом, Иопия была завоевана, по сути дела, за один день и без единой потери с римской стороны. По приказу Веспасиана, в Иопии был оставлен большой гарнизон, который начал опустошать округу, уничтожая таким образом и источники снабжения Иерусалима.

Тем временем Веспасиан, устав от изматывающей галилейской жары, принял приглашение Агриппы и переместился на север, в Кейсарию Филиппа (нынешний израильский природный и археологический заповедник Баниас), к подножию горы Хермон.

Здесь его и застали известия о том, что в Тверии начались волнения, а жители расположенной рядом с ней Тарихеи вообще не признают власть римлян и намерены оказать им жесточайшее сопротивление.

Однако, как вскоре выяснилось, воевать с римлянами в Тверии собиралась лишь небольшая часть населения во главе с давним противником Иосифа Иешуа бен Сафата. Богатые же горожане бежали в римский лагерь, пали в ноги Веспасиану, заверяя его в своей лояльности и умоляя пощадить город. К этим просьбам присоединился и царь Агриппа, считавший до начала восстания Тверию своей столицей. В результате жители открыли перед римлянами ворота города, а Иешуа бен Сафата, поняв, что теперь ему несдобровать, бежал в Тарихею, судьба которой была предрешена.

Первым к Тарихее вышел Тит с отрядом из шестисот всадников. Здесь его ждали выстроившиеся на равнине жители. Увидев, что противник явно превосходит его в численности, Тит хотел уже было повернуть назад, но, заметив боевой настрой своих воинов, произнес пламенную речь о том, что готов вступить в бой и сам будет в первых рядах. Вдобавок в это же время к Титу подошли еще 400 всадников во главе с Траяном и две тысячи лучников, присланных Веспасианом.

Развернувшееся затем сражение еще раз показало, что евреи совершенно не могут противостоять коннице. Поначалу они держались с честью, но затем стали отступать в сторону города: «Тит убивал одних, преследуя сзади, собиравшихся же он вновь рассеивал, других он перегонял и прокалывал спереди, а тех, которые, наталкиваясь друг на друга, сбивались с ног и падали, он тут же на месте и умерщвлял», стараясь отрезать отступающих от стен города, так что вернуться под защиту его стен удалось немногим.

Внутри Тарихеи тем временем начался разлад между местными жителями, прежде всего наиболее зажиточными, которым было важно сохранить свое имущество, и людьми Иисуса бен Сафата, настаивавшими на том, чтобы продолжать вооруженное сопротивление.

Между тем Тит, охваченный азартом атаки, повел своих всадников в воду и вошел в город со стороны озера Кинерет. Среди населения поднялась паника, и римляне начали привычную им резню жителей, часть из которых, пожелавших сдаться, Тит все же пощадил. Еще одна часть попыталась