Во Франции тем временем развивается внутриполитический кризис, к которому приковано внимание газет всего мира. Романист Эмиль Золя публикует открытое письмо президенту Фору «Я обвиняю», где, защищая невинно осужденного капитана Дрейфуса, обрушивается с критикой на весь французский истеблишмент. Для российской интеллигенции огромный резонанс, вызванный словом писателя, стал демонстрацией мощи Общества, которое, оказывается, способно на равных оппонировать Власти. (Не говоря уж о том, что «еврейский вопрос» в России стоял еще острей, чем во Франции, и безошибочно делил публичных деятелей на «прогрессистов» и «реакционеров».)

В Швейцарии произошло событие совсем иного толка, тоже произведшее большое впечатление на русских – уже не либеральных, а революционных взглядов. В сентябре итальянский анархист Луиджи Лукени заколол напильником австрийскую императрицу Елизавету – не из личной ненависти, а из идейных, антимонархических соображений. Террористические методы борьбы с правящей элитой вновь, после долгого затишья, «входят в моду».

Тогда же, в сентябре, другая императрица, Цы Си, устроила в Пекине дворцовый переворот, отобрав власть у племянника-императора, попытавшегося реформировать отсталую страну. Китай лишился шанса на обновление и теперь был обречен стать жертвой иностранного вмешательства и внутренних неурядиц.

Но, как водится, самое грандиозное событие года было совсем не политического свойства. Двадцать шестого декабря Пьер и Мария Кюри объявили, что открыли новый элемент – радий. Сенсацией это не стало.

Еще менее замеченным – собственно, вообще незамеченным – остался маленький эпизод подпольной российской жизни. Несколько марксистов встретились в Минске, на частной квартире, чтобы учредить Российскую социал-демократическую рабочую партию. Как и с открытием радия, историческое значение этого крохотного происшествия обнаружится очень нескоро. Из девяти учредителей РСДРП впоследствии никто не займет в революционном движении сколько-нибудь видного места, их имена забудутся, но партия станет одним из главных двигателей истории XX века.

Убийство австрийской императрицы. Журнал «Ле пти паризьен»

Российское правительство продолжало бодро двигаться к дальневосточной катастрофе. Началось форсированное освоение Ляодунского плацдарма, куда, выкрутив руки китайцам, стали вести еще одну железную дорогу, Южно-Маньчжурскую. Возник колониальный город Харбин, столица будущей «Желтороссии».

В августе Россия выступила с инициативой, которая вполне может считаться поводом для национальной гордости. По личному поручению царя министр иностранных дел граф Муравьев разослал правительствам ноту с призывом собрать международную конференцию по сокращению вооружений.

И все же движение за разоружение, которому была уготована долгая и трудная, но небесплодная дорога, зародилось в России. Это приятно.

Вокзал в Харбине

Осенью началась очередная колониальная война – на юге Африки, где Британия спровоцировала вооруженный конфликт с двумя маленькими государствами, Оранжевой республикой и Трансваалем, населенными бурами, потомками голландских переселенцев. Неравная борьба (суммарное население республик было в сто раз меньше британского; военную мощь нечего и сравнивать) оказалась неожиданно упорной и кровопролитной. Огромной империи пришлось напрягать все свои силы. После двух с половиной лет жестоких боев Британия в конце концов одержит верх, но победа обойдется ей в 120 тысяч солдат и 210 миллионов фунтов стерлингов. Кроме человеческих и материальных потерь, Англия понесет еще и репутационный ущерб: симпатии всего мира, включая Россию, будут на стороне отважных буров.

В Китае развернулось мощное народное движение, направленное против иностранного засилия. На западе повстанцев называли «боксерами», потому что многие из них владели боевыми искусствами, а европейцы по этой части ничего, кроме бокса, не знали.

Мятежники убивали миссионеров, нападали на европейские сеттльменты. Правительство императрицы Цы Си лавировало, рассчитывая использовать бунт для избавления от иностранного диктата.

Военные восьми стран-участниц альянса на японской гравюре

Но вышло наоборот. Для держав беспорядки стали поводом ускорить раздел Китая. Объединенный контингент российских, японских, американских, германских, французских, итальянских и австро-венгерских войск, всего более 60 тысяч солдат, вторгнется в страну, захватит Пекин и обложит несчастную страну колоссальной контрибуцией, львиная доля (30 %) которой достанется Петербургу. Этот долг станет мощным инструментом российского давления на Пекин.

В России 1899 год ознаменовался студенческими волнениями. Впервые после долгого затишья учащаяся молодежь устраивала массовые акции и даже дралась с полицией (об этом было рассказано в главе «От “бессмысленных мечтаний” к концу “стабильности”»).

Летом правительство еще и подлило масла в огонь: вышло постановление министра просвещения Боголепова о сдаче непокорных студентов в солдаты.